В.А.Сметанин "Начальный этап строительства Вологодско-Архангельской ж.д. на среднем строительном участке: из архивного дела пристава третьего стана Каргопольского уезда

Данная статья В.А. Сметанина опубликована во 2-м выпуске сборника "Труды Архангельского центра Русского географического общества" в 2014 году.

120 лет назад на Европейском Севере России развернулось грандиозное строительство железной  дороги  Вологда - Архангельск протяжённостью  600  вёрст.  Она  прошла  тремя губерниями – Вологодской,  Олонецкой  и  Архангельской  и  оказала огромное влияние на развитие Архангельского Севера, на жизнь миллионов людей и стала органической частью их повседневного  быта. Острая  нужда  в  этой  дороге  подтвердилась  уже  в  начале  Первой мировой войны, 100-летие начала которой отмечается в нынешнем году, когда все пути на запад  были  отрезаны  линией  фронта,  и  Архангельск  остался единственным в Европе российским  морским  портом,  не  заблокированным  противником.  Тогда  Вологодско - Архангельская железная дорога стала для России буквально «дорогой жизни». Старт  этой  стройке  был  дан  в  Петергофе  11 июня 1894 года, когда император Александр III подписал проект 6-го дополнения к Уставу Общества Московско-Ярославской железной дороги, которым предусматривалось строительство узкоколейной линии в один путь от Вологды до Архангельска по кратчайшему направлению. Само же общество переименовывалось в Общество Московско - Ярославско - Архангельской железной дороги, председателем которого был известный промышленник и меценат С.И. Мамонтов. В Олонецкой губернии трасса дороги в 170 вёрст проходила по 8-ми лесным казённым дачам трёх лесничеств Каргопольского уезда: Ряговского, Мошенского и Лепшинского. 1 июля 1894 года начались изыскания и прокладка трассы. О начавшихся работах по изысканию железнодорожного пути между Архангельском и Вологдой каргопольский уездный исправник Евгений Александрович Кюн известил пристава III стана Алексея Алексеевича Троицкого в начале июля 1894 года. А через месяц, в начале августа, в Мелентьевскую волость Каргопольского уезда прибыла изыскательная партия в составе четырёх человек: начальника - поручика полевых инженерных войск Павла Ивановича Панкова, его помощника - студента Института путей сообщения Александра Александровича Аминдорфа, десятников - Осипа Гайдукова и Василия Груздева для исследования прямой железнодорожной линии. В Каргопольском уезде был организован Средний строительный участок, возглавляемый инженером Константином Константиновичем Руиным, управление которого расположилось в городе Каргополе. Строящая линия железной дороги прошла в стороне от густонаселённых мест Каргопольского уезда в 25 и более верстах. Трасса дороги затронула лишь земельные наделы крестьян Вохтомского, Нименгского, Шожемского, Лелемского, Шалякушского и Лепшинского сельских обществ четырёх восточных волостей Каргопольского уезда: Мелентьевской, Андреевской, Фатьяновской и Большесторонской. На юго-востоке Каргопольского уезда почти все деревни Вохтомского сельского общества Мелентьевской волости оказались вблизи к линии железной дороги, и лишь одна деревня Завондышская лежала от неё в 8 верстах. Далее на север в Нименгском обществе Андреевской волости большая часть деревень находились в 4-10 верстах от строящейся линии, 2 деревни, составлявшие Шожемское сельское общество Фатьяновской волости, - в 15 верстах. На северо-востоке уезда 70 вёрст участка линии прошли по Большесторонской волости, входившей во II стан уезда. Все 6 деревень Лелемского сельского общества этой волости располагались в 5-6 верстах от трассы строящейся линии, 2 деревни, составляющие Шалякушское общество, оказались у трассы в 1-1,5 верстах и из двух десятков деревень Лепшинского сельского общества ближайшими к линии оказались лишь две деревни: Сергоручей в 9 верстах и Нефёдовская в 15 верстах. Мелентьевская, Андреевская и Фатьяновская волости входили в III-й стан Каргопольского уезда, по которому трасса железной дороги пролегла на протяжении 100 вёрст, поэтому приставу III-го стана А.А. Троицкому было поручено поддерживать порядок в пределах этих волостей и среди рабочих, занятых на строительстве дороги. Для усиления наблюдения  за  порядком  среди  рабочих  исправник разрешил ему поочерёдно вызывать урядников на линию строящейся дороги из других полицейских участков стана. С  наступлением зимы на Среднем строительном участке развернулись работы по расчистке от леса трассы линии шириной в 30 сажен. В пределах Андреевской волости работы начались 10 декабря 1894 года, в первый день на разрубку трассы вышли около 100 человек. Одновременно началась и постройка изб для рабочих у трассы дороги. К концу декабря на Среднем участке уже работало около 700 человек, в основном, крестьяне из Пудожского уезда, а также крестьяне из волостей Каргопольского уезда, но только тех, по которым прошла трасса строящейся дороги. Пристав доносил исправнику, что в пределах крестьянских наделов подрядчики работ А. Кожин и каргопольский купец Григорий Серков приступили к работам, не уведомив местных волостных старшин и не предъявив документы на право рубки леса в крестьянских наделах, чем вызвали их недоумение и протест. Плата рабочему  «на  своих харчах» составляла всего 40 копеек в день, а на хозяйских – лишь 1 рубль в неделю. «...Цены крайне низки и работают только бедняки, коим нужны деньги на уплату  податей» - сообщал 14 декабря 1894 года пристав уездному исправнику. Для сравнения, подённая плата зимой 1895 года в Андреевской волости на своём содержании составляла: печника и стекольщика 50-70 коп, плотника 60-80 коп,  кузнеца и пильщика 70-90 коп, столяра и портного 60 коп–1 рубль. С началом работ на линии строящейся железной дороги для наблюдения за порядком среди рабочих пристав Троицкий вызвал из Воезерской волости  урядника 3-го участка А.Лупанова на 1-й участок в деревню Андреевскую с полным вооружением. Уряднику 2-го участка из Фатьяновской волости Николаю Гринькову было поручено принять в заведывание дополнительно полицейский участок Лупанова. Одновременно ему предписывалось чаще бывать в Шожемском сельском обществе, крестьяне которого работали на линии железной дороги около Шожмозера, для наблюдения за ними и рабочими других местностей, куда они выходили в нерабочие дни. Трасса строящейся дороги в пределах III-го стана от Южного строительного участка до крестьянских земель Лелемского сельского общества Большесторонской волости была разделена на 10 десятивёрстных участков, и за каждым участком был закреплён десятник. В пределах Мелентьевской волости на 1-м участке от южной границы уезда десятником был Иконников, а далее по порядку - Роспопов (изба в 12 верстах от деревни Куфтыревской), Василий Степанов Лёвушкин (изба около  деревни Грехнев пал), Яков Денисов (изба в 10 верстах от деревни Завондышье). В пределах Андреевской волости на 5-м участке десятником был Исаков (изба в 15 верстах от озера Долгое)), на 6-м участке - Томилов (изба в 7 верстах от  деревни  Андреевской),  и далее по порядку: Щипин (изба  в  4-х верстах от деревни Яковлевской), Поташев (изба около озера Лещёво в 12 верстах от деревни Андреевской), Иван Галашев (изба в 25 верстах от деревни Яковлевской). В пределах Фатьяновской волости находился 10-й участок, десятником которого был Рыков (изба на речке Шожме в 17 верстах от деревень Кондратовской и Демидовской Шожемского сельского общества). Первоначально рабочие размещались в крестьянских домах вблизи стоящих к линии деревнях, и для них вдоль трассы строящейся железной дороги возводились избы, одна от другой в десяти верстах. К концу декабря избы были готовы, на каждом участке по одной. Однако в построенных из сырого леса избах было «чрезвычайно свежо и холодно», а поэтому рабочие заболевали и, получив расчёт, уходили домой. Рабочие на линию железной дороги всё прибывали, а помещений для их размещения не хватало. Так, на 6-м участке в одной избе были помещены 115 человек. Люди в избу не вмещались, и им приходилось проводить ночи, сидя на земле. О построенных на линии избах пристав в еженедельной записке  уездному исправнику писал, что они не отвечают  своему назначению - тесны,  сыры  и  холодны.  Рабочие  начинали  роптать,  они  были  недовольны также и питанием - приварка не хватало, пищу не проваривали, хлеб был плохого качества и сырой. На 5-м участке «... вода берётся из болота в устроенных колодцах, - докладывал 16 января 1895 года урядник Лупанов, – прежде построенная изба для вмещения рабочих весьма неудобна, вследствие того, что в избе страшная сырость и духота, со стен и потолка течь, стены  избы  покрыты  толстым  слоем  плесени».  Рабочие  поголовно страдали поносом  и кашлем,  так  как  контроль  со  стороны  администрации  стройки  за  санитарным  состоянием жилых помещений и прилегающих к ним территорий отсутствовал. 19 января 1895 года на 2-м  участке  рабочие  избили  артельного  повара  Илью Фёдорова  Горюнова  за  плохо приготовленную    кашу,  а  на  другой  день  около  100  человек,  оставив  работу,    пришли  в деревню Куфтыревскую к старшему десятнику Тумакову и подрядчику Лёхову. Подрядчик, улаживая  конфликт,  выставил рабочим  угощенье  и  водку,  и  вынужден  был  выдать  им  на день хлеба, а на приварок говядину и рыбу. Только после этого рабочие артели успокоились и 21 января рано утром вышли на работу. С началом работ на линии пристав Троицкий потребовал от подрядчиков Серкова и Кожина,  чтобы  они  немедленно  подобрали  квартиры  под  приёмные  покои  для  больных рабочих. Такие покои должны были быть открыты в деревнях Куфтыревской или соседней с ней, а также в деревнях Завондышье, Долгозерье, Хвостихе, Яковлевской и одной из деревнь Шожмы, где «могли бы тотчас помещаемы рабочие, ушибленные или заболевшие на линии работ».  Он  предложил  на  первое  время  для  оказания врачебной  помощи  рабочим  линии привлекать  местных  фельдшеров. От  подрядчиков  пристав  потребовал  немедленного уведомления местных  урядников обо всех несчастных  случаях и заболеваниях рабочих на линии.  Однако  подрядчик  Серков  с  этим  не  спешил,  целый  месяц  потребовался  ему  для подбора  удобного  помещения  для  приёмного  покоя.  Наконец,  10  января  1895  года компрагентом Серковым была нанята квартира для приёмного покоя в деревне Яковлевской Андреевской волости в доме крестьянина Самойла Каширина. В ней до присылки фельдшера от казны наблюдение за больными и заболевающими рабочими выполнял местный фельдшер Петров.  Больные  же  среди  рабочих появились  значительно  раньше.  25  декабря  1894  года десятник  Кожина  Томилов  сообщил  о  первом  больном    пудожском мещанине  Алексее Фёдорове Чубинове, помещённом в деревне Хвостихе в доме крестьянской вдовы Устиньи Фёдоровой. Урядник Андреев сообщал приставу о том, что на 7-м участке десятник Щипин заявил  о  многих  рабочих - пудожан,  жаловавших  на  боль в  животе,  а  9  крестьян  из Пудожского  уезда,  находящихся  на  квартире  в  деревне  Бурачихе,  не  вышли  на  работу  и попросили  об  оказании  им  медицинской  помощи.  В  той  же  деревне  лежал  крестьянин Авдеевской волости Пудожского уезда Пётр Карзин с ушибленной топором ногой также без всякой  медицинской помощи.  22  января  1895  года  урядник  А.Лупанов  доносил приставу, что помещения для больных в деревнях Андреевской и Хвостихе так и не были открыты. В январе прибыл фельдшер от Общества железной дороги  и остановился в деревне Яковлевской Андреевской волости. В этой деревне им были открыты аптека и помещение для больных и заболеваемых. Больные рабочие 5-го и 6-го участков направлялись за 20-30 вёрст в деревню Яковлевскую к фельдшеру для помещения их в больничку при аптеке. 12 января  на  7-м  участке  в  местности  под названием  «Ольховец»  упавшим  деревом  ушибло крестьянина  деревни  Устьяновской  Фатьяновской  волости  Ефима Амбросова,  63  лет,  у которого по освидетельствованию фельдшером Козловым оказался перелом бедренной части левой ноги. Больной находился в деревне Яковлевской в доме крестьянина Ивана Лисицына, в  котором  с  11  января  1895  года  была открыта  больница  от  компании  Вологодско-Архангельской  железной  дороги.  На  6-ом  участке  при  разрубке  трассы  13  января ударило «покосной елью» по плечу крестьянина деревни Кузьминской Андреевской волости Василья Спирина, однако удар был не сильным и Спирин продолжил работу.

Уже в конце декабря 1894 года начались ссоры между местной молодёжью и рабочими линии на вечёрках в деревнях Яковлевской и Заручевской Андреевской волости. Пристав испрашивал у исправника разрешения запретить в этих деревнях «беседы, из-за коих происходили драки и шум в означенных деревнях». Урядник Лупанов докладывал, что в Новый год в деревню Андреевскую выходило 10 человек рабочих из 5-го участка и из них некоторые были пьяны, но праздник прошёл спокойно. Пристав Троицкий предписывал урядникам неусыпно наблюдать за порядком среди рабочих на линии железной дороги, а все возникающие недоразумения как предупреждать, так и своевременно устранять: «Вы должны быть с рабочими вежливыми, то есть терпеливо выслушивать их просьбы и, не горячась, разъяснять им их недоразумения». От урядников он требовал, чтобы они о происходящем на работах сообщали подробно, ни чего не скрывая, и спрашивали у него о том, в чём они сами сомневались или затруднялись. Троицкий наставлял: «...Вообще быть всегда во всём аккуратным и всегда помнить, что теперь от Вас требуется особенной деятельности и внимания к исполнению служебных обязанностей урядника». Работы по разрубке трассы стремительно набирали обороты. К концу января 1895 года на Среднем участке в пределах III-го стана Каргопольского уезда уже работало 2500 рабочих. В феврале в каждом бараке размещалось до 200 человек. Рабочие линии жаловались приставу Троицкому на подрядчика Кожина, задерживавшего им выдачу платы за выполненные работы. Пристав, сообщая об этом уездному исправнику Кюну, в свою очередь, просил его вмешаться и предупредить подрядчиков Кожина и Серкова, чтобы они расчёты с рабочими производили «со всей аккуратностью и своевременно». Однако поток жалоб на подрядчика Кожина за задержку рабочим заработной платы всё нарастал. Отдельные рабочие уходили в Каргополь за причитающимися им деньгами. Действия подрядчика вызывали всё усиливающий ропот и недовольство, и вынуждали крестьян преждевременно покидать стройку, но на их место прибывали новые рабочие. После праздника Пасхи работы на трассе линии возобновились, рабочие приступили к сжиганию порубочных остатков и подготовке к приёму рабочих на земляные работы. Крестьяне, близ лежащих к линии сельских обществ рубили новые бараки для рабочих, строили ледники и кладовые для провизии. Весной из-за таяния снега сообщение по линии между бараками прекратилось. 10 апреля 1895 года в Мелентьевскую волость от подрядчика Кобрина приехал казённый десятник по земельным работам Осип Кондратьев Бегунов. Он сообщил, что к 10 мая для производства земляных работ на линию прибудут около 500 рабочих из разных губерний. Для них десятник подрядил квартиры в нежилых домах деревни Фоминской Мелентьевской волости у крестьян Дмитрия Малашева, Ивана Кишкина и Фёдора Аристова.
Под постой рабочих им нанимались и полевые гумна. Местные жители выражали опасения в отношении пожарной безопасности в подряжаемых помещениях. В волостное правление поступило заявление крестьянина деревни Куфтыревской Василия Данилова Латкина. Он жаловался на своего бывшего соседа Ивана Богданова, сдавшего в аренду свой старый дом и сарай Бегунову под пекарню на 1895 год. Дом Латкина находился в трёх саженях от дома Богданова и крестьянин опасался, что от продолжительной топки печей может произойти пожар. В связи с этим он запрашивал волостное правление о правомерности аренды дома без согласия соседей. Дело усугублялось ещё тем, что хозяин в доме не жил и привёл своё хозяйство «в полное расстройство и запустение». Волостной старшина Вьялкин передал заявление Латкина на рассмотрение полицейскому уряднику Аристову. На запрос урядника пристав Троицкий запретил устраивать пекарню в доме Богданова во избежание пожара. Он
разъяснил, что все деревянные строения, в которых нужен продолжительный огонь, должны быть расположены вне усадьбы. Пристав приказал уряднику объявить под подписку это распоряжение Бегунову и крестьянину Ивану Богданову, а в случае их не подчинения составить соответствующий протокол. Относительно же найма крестьянских домов, нежилых помещений и хозяйственных построек под жильё он дал также разъяснение, что это законом не запрещалось. Однако данные квартиры и помещения должны были быть приспособлены к размещению в них людей. Там должны соблюдаться все правила, как в
отношении сохранения здоровья людей, так и в пожарном отношении. Они должны быть просторны, теплы, сухи, иметь достаточно света. На случай пожара помещения должны круглосуточно охраняться караульным, иметь свободные выходы, а двери открываться на улицу. О беспорядках и произвольных действиях должностных лиц, ведущих строительство дороги, поступающих с мест, пререканиях между администрацией Среднего строительного участка и местной полицией, крайне неудовлетворительном состоянии санитарной части дороги, недостатке медицинского персонала олонецкий губернатор камергер Демидов довёл до сведения министра путей сообщения князя М. И. Хилкова. Все поднятые губернатором вопросы Общество поручило срочно расследовать инспектору Вологодско-Архангельской линии статскому советнику Э. И. Альбрехту. С 8 мая 1895 года на Средний строительный участок дороги стали прибывать партии землекопов из Тверской, Смоленской, Гомельской, Витебской и других губерний. К 10 мая в Вохтому прибыло около 600 землекопов, а к концу мая в Мелентьевской и Андреевской волостях их уже было около 2000 человек. Из-за холодной погоды рабочие в Вохтомском сельском обществе размещались в крестьянских избах деревень Фоминской и Куфтыревской. 21 мая по случаю праздника Троицына дня рабочим выдали деньги. Первый праздничный день показал приставу Троицкому, что прибывший из разных губерний рабочий люд был крайне буйного характера и убедил его в том, что для поддержания порядка среди рабочих необходимо увеличить число урядников в Вохтоме по крайней мере до трёх человек. Кроме того, в помощь им в дни праздников для поддержания порядка требовалось назначать по несколько человек из числа полицейских десятских и сотских. Пристав Троицкий счёл нужным довести до сведения уездного исправника о том, что в деревне Яковлевской Андреевской волости братьями Серковыми открывалось трактирное заведение для рабочих железной дороги, открытие которого в близи линии (в 4-х верстах), как он считал, крайне не желательно. Не прошло и месяца после прибытия в Вохтому первых землекопов, как на участке подрядчика Раевского, около деревень Грехнев Пал и Фоминской Мелентьевской волости вспыхнула стачка рабочих. 2 июня, работавшие на 230-й версте рабочие в количестве 500 человек не вышли на работу. Кроме того, они силой и угрозами заставили уйти с работы ещё 100 человек. Забастовщики отказались работать по причине невыдачи им подрядчиком Кобриным рабочих книжек и обещанных по условию денег. Рано утром 4 июня сюда водным путём прибыл пристав Троицкий. В деревне было тихо, рабочие спали. Выслушав доклад жандармского унтер-офицера Захарова о начавшихся беспорядках, он удостоверился, что предварительные сведения о них записаны в протоколах и посланы как судебному следователю, так и губернскому товарищу прокурора. Затем он с урядниками Аристовым и Елисеевым пошёл по квартирам рабочих для выслушивания объяснений о причинах не выхода их на работу. Пристав просил рабочих успокоиться и выйти на работы, обещая им, что их дело будет разобрано по справедливости соответствующими властями. Однако рабочие не соглашались, заявляя, что они на работы не пойдут до тех пор, пока им не будут
выданы рабочие книжки и подъёмные деньги. Большинство из опрашиваемых рабочих выражали полное недоверие подрядчику Кобрину. К вечеру 4 июня беспокойство рабочих начало усиливаться, особенно в связи с приездом инспектора Э.И.Альбрехта. Видя это, пристав приказал приказчику Дьячкову закрыть винную лавку. В телефонограмме, направленной в каргопольское полицейское управление, сообщалось о том, что: «Беспорядки среди рабочих усиливаются, советов и увещаний не слушают. Подстрекателей арестовать опасно, так как можно увеличить беспорядки. Нужно увеличить немедленно полицейскую силу. Питейную лавку закрыл. Пристав Троицкий». Пристав и урядники всё время находились среди рабочих, собравшихся в деревне Куфтыревской и у деревни на мосту через реку Вохтомицу, уговаривая рабочих успокоиться и продолжить работы. В 11 часов вечера в деревню приехал инспектор Альбрехт. На другой день несколько рабочих вышли на работы, а продолжавшие бастовать землекопы собрались у квартиры конторы Кобрина. Они дерзко и грубо предъявляли требования подрядчику, угрожая ему и служащим конторы. Видя это, Троицкий прекратил уговоры и в резкой форме потребовал от рабочих разойтись по
квартирам. Он пригрозил им, что не подчинившихся его требованию удалит от конторы силами полицейских десятских и сотских. Это возымело действие, после полудня рабочие начали получать приготовленные рабочие книжки и давать слово о выходе на работы. К пяти часам книжки получили и дали слово выйти на работы 200 человек, за что штрейкбрехерам угрожали рабочие из Витебской губернии. На следующий день более 200 рабочих вышли на работу. Остальные 400 человек продолжили стачку, на советы и увещания отвечали то же, что и раньше. Несмотря на это, пристав и урядники в разных пунктах скопления рабочих продолжали успокаивать их, советуя выйти на работы. Одновременно пристав приказал урядникам и сотским, вызванным со всей Мелентьевской волости и частично с Андреевской волости следить за забастовщиками и не разрешать им контактировать с рабочими, работающими на линии, и влиять на них. Вечером стало известно, что не вышедшие на работы рабочие собрались идти в Каргополь к земскому исправнику. Для этого они решили ночью силой взять на дорогу хлеб из кладовой стройки, расположенной вдали от жилых строений. Чтобы не допустить самоуправства рабочих становой пристав сделал
распоряжение уряднику Аристову собрать в деревне Куфтыревской десятских и всю ночь охранять кладовую с хлебом. Крестьяне в деревнях Грехнев Пал, Куфтыревской, Фоминской и Мелентьев Пал усилили ночные караулы в каждой деревне до 5 человек, не разрешая собираться рабочим на улицах толпами. К полночи в Вохтому прибыл уездный исправник Е.А.Кюн из Воезерской волости, где он находился по служебным делам. 7 июня сюда же прибыл губернский прокурор Покровский. В связи с беспорядками на линии строящейся дороги срочно выехал из Петрозаводска в Каргополь и олонецкий губернатор Демидов. О чём говорили с рабочими и что обещали им инспектор строящейся дороги Альбрехт,каргопольский исправник Кюн и губернский прокурор Покровский неизвестно. Известно, что телефонограммой пристав сообщал в Каргополь, что рабочие начинают успокаиваться и «нужно думать, что беспорядки прекратятся». Тем не менее, 8 июня около 100 рабочих ушли через деревню Дор и Рягово в Каргополь. В тот же день жандармом Захаровым были арестованы и отправлены в Каргополь землекопы - крестьяне Кондратий Родионов, Иван Яковлев и рядовой Иван Лукьянов. Также были отправлены в Каргополь рабочие Антон Киварич, Станислав Егоров, Антон Егоров и Игнатий Пухов. Они были высланы из Вохтомы, как главные крикуны среди рабочих. В деле также фигурируют рабочие из Смоленской губернии Назар Дорофеев Дорофеев, Евсей Степанов, Архип Тимофеев, Михаил Зубов, Степан Николаев Епишнин и Франц Петров Тывол. Тогда же 9 июня сгорел барак на реке Коноше, однако, как показало расследование, пожар не был связан со стачкой и произошёл от неосторожного обращения с огнём служащих на железной дороге. Стачка встряхнула власти и администрацию стройки и побудила их больше внимания обращать на жалобы и нужды строителей дороги. Пристав Троицкий беспорядки на линии объяснял недобросовестным отношением подрядчика Кобрина к рабочим, главным образом, не выполнением им договорных обязательств и произвольным и незаконным изменением условий договора. В конце того же месяца в деревне Куфтыревской произошли ещё два случая,
потребовавшие вмешательства полиции. В Иванов день 25 июня у конторы Кобрина собралось большое число рабочих с линии железной дороги. В конторе до позднего вечера производились расчёты с рабочими. Около полуночи хозяин, сдававший дом в аренду под контору, Степан Иванов Дьячков, будучи в нетрезвом состоянии, поскандалил с приказчиком строящейся железной дороги Осипом Бегуновым. Бегунов дубовой линейкой ударил по голове хозяина дома, попав острой кромкой. Дьячков упал на пол, кровь из головы пошла ручьём. Вызванный в контору местный фельдшер Матвеев оказал ему медицинскую помощь. Перед Петровым днём 29 июня в той же деревне весь день до вечера около винной лавки конторы Кобрина и мелочных лавочек толпились рабочие с линии, строящейся железной дороги. Собралось не менее 250 землекопов в основном с пунктов Коноши, Семёновского ручья, Норменьги и даже Вондыши. После открытия винной лавки трое выпивших землекопов, прогуливаясь по улице деревни, зашли в дом к крестьянину Фёдору Васильеву Дьячкову и попросили продать им молока, но за молоко не заплатили, затеяв ссору. Видя такое дело, хозяин поспешил вытолкать их в сени, а оттуда на улицу и затворил за ними ворота. Что сказал хозяин вслед рабочим неизвестно, только уходя, один из рабочих запустил поленом в окно дома крестьянина и разломал стекольчатую раму до основания. Не ожидая прибытия урядника на место происшествия, рабочие поспешили скрыться на своих пунктах. Уже в феврале 1895 года было открыто телефонное сообщение между Каргополем и Нименгской станцией, находящейся в Андреевской волости, а в апреле того же года телефонная линия соединила с Каргополем Шожму и Вохтому. В архивном деле имеется ряд документов, свидетельствующих о порче крестьянами телефонной линии на строящейся железной дороге, о похищении ими изоляторов, крючьев и проводов. 14 апреля 1895 года в приватном письме производитель работ 10-й дистанции П.И. Панков писал приставу Троицкому, что около деревни Яковлевской Андреевской волости постоянно происходит умышленное перекручивание телефонных проводов, вследствии чего аппараты не работают. Подозрение падает на крестьян близ лежащих деревень. Он просил оказать содействие к прекращению указанных беспорядков, поскольку данный вопрос, поставленный официально, может иметь весьма печальные последствия для виновных, ибо для железнодорожных телеграфов применялось то же уложение о наказаниях, что и для правительственной связи. Урядник Андреев через сотских и десятских предупредил крестьян, что они за порчу телефонных линий будут строго преследоваться. Через месяц 11 мая 1895 года унтер-офицер корпуса жандармов Шашалин сообщал приставу Троицкому, что из заявления агентов усматривается, что жители, прилегающих к строящейся железной дороге и телефонным линиям деревень враждебно относятся «к сим разрешённым правительством учреждениям», производят похищение различных принадлежностей: изоляторов, крючьев и проводов, делают покушение на порчу и повреждение телефонных проводов, приводящих к прекращению связи. Частью делается это умышленно, а частью без определённой цели и незнанию неприятных последствий. Он также просил поставить в известность жителей упомянутых селений, что их действия подлежат строгой ответственности. Из ежемесячной служебной записки пристава уездному исправнику следует, что в мае 1895 года земляные работы шли успешно. В Нименске полотно дороги отсыпалось от Шенкурского тракта в обе стороны, и к июню было отсыпано уже около одной версты. От Вохтомского погоста насыпь велась на юг для соединения с Южным строительным участком, здесь к концу мая было отсыпано около 5 вёрст дороги. Усилия полиции по обеспечению строителей дороги медицинским обслуживанием к лету 1895 года увенчались успехом. Были открыты приёмные покои, которые разместились в крестьянских домах в деревнях: Большой Стороне, Шожме Фатьяновской волости, Яковлевской Андреевской волости и Куфтыревской Мелентьевской волости. При каждом приёмном покое находился один или два фельдшера. Кроме них были приглашены земские врачи Каргопольского уезда Лобниз и Маслов, они заведовали приёмными покоями - первый Куфтыревским и Нименгским, а второй - Лелемским. На остальных приёмных покоях и вообще общий надзор за медицинским персоналом от железной дороги осуществлял врач Пиотковский. Также на лето железнодорожной администрацией были приглашены 3 студента-медика 5-го курса: в Шалакушке Семён Самойлович Берлянд (он же Шома Берлянд) из Московского университета, в Шожме Иван Васильевич Каляпин из Казанского университета и в деревне Яковлевской Аркадий Владимирович Владимиров из Московского университета. В июне 1895 года особым распоряжением олонецкого губернатора приставу Троицкому был вверен полицейский надзор во всех волостях, прилегающих к линии Вологодско-Архангельской железной дороги в пределах Каргопольского уезда, Большесторонская волость была переведена из II-го стана в III-й стан. Одновременно с этим Волосовская волость - из I-го стана перешла во II-й, а Калитинская и Лодыгинская волости - из III-го стана в I-й. Летом и осенью 1895 года пристав Троицкий занимался вопросами, связанными с отчуждением крестьянских земель под строящуюся железную дорогу в соответствии с Высочайшим указом от 24 апреля 1895 года. В конце июня 1895 года он выезжал в Шалакуши для разбора конфликта, происшедшего между крестьянами Большесторонского сельского общества и производителем работ 4-й дистанции железной дороги Виклюндом. Там крестьяне запретили брать песок, понадобившийся ему для производства кирпича. Песок был найден им в карьерах у деревни Большой Стороны, которые подлежали отчуждению под железную дорогу в местности болотистой и не представлявшей для крестьян никакой ценности. Тем не менее, они потребовали объяснить им, на каком основании возится из их наделов песок, но разъяснить крестьянам этого никто не смог. Поэтому, собравшись толпой, крестьяне с криком и шумом остановили лошадь, везущую песок, и грубо потребовали от возчика объяснить, на каком основании возится песок с их земли. При этом находился и сельский староста, который поддерживал требования крестьян.
Полицейский урядник Орлов и жандармский унтер-офицер Юрьев советовали крестьянам не кричать, но толково не смогли ответить на их вопросы. Подрядчиком крестьянином деревни Сорокинской Архангельской волости Каргопольского уезда Харёвым, изготовлявшим кирпич, лошадь была распряжена, им же был и срыт песок с телеги. Убедившись, что взял не выгодный подряд по выделке кирпича для линии железной дороги, он старался всеми мерами уклониться от него и искал только случая оставить работы и даже по слухам сам подстрекал крестьян, чтобы они запретили ему возить песок. Крестьянам, собранным вечером 30 июня, пристав объяснил, что имеется Высочайший указ о принудительном отчуждении под строящуюся дорогу и нужных дорожных построек земли по сторонам железной дороги. При этом он посоветовал крестьянам не делать того, чего они хорошо не
понимают, а спрашивать у своего начальства и, если считают действия железнодорожной администрации не правильными, то подавать жалобу надлежащему начальству. Крестьяне пообещали приставу, что больше не будут препятствовать работам. Производителю работ Виклюнду Троицкий посоветовал «по возможности снисходить крестьянам, так как они люди невежественные, малоразвитые и при том крайне не доверчивые». На что тот в свою очередь пообещал «полное снисхождение крестьянам и помощь как-то: давать им преимущества перед другими людьми при найме их на работы и снисхождение требованиям в работах». В начале августа 1895 года пристав опять побывал в Шалакушах. На основании Высочайшего указа по установленному порядку им была произведена опись земель крестьян Малосторонского сельского общества, отходящих под строящуюся железную дорогу принудительным способом. Согласно предъявленного агентом железной дороги Поповым плана
по оси линии будущей железной дороги отчуждалась крестьянская земля от реки Моши на протяжении 675 сажен площадью 19 десятин 1685 квадратных сажен. В эту площадь вошла и земля «Каскоостров», которую крестьяне общества не желали уступать и отказались подписывать опись, о чём приставом был составлен акт. По окончании описи крестьянам было объявлено, что они не должны препятствовать администрации возведению на ней построек и брать землю для карьеров дороги.
Крестьяне Шожемского и Вохтомского сельских обществ дали подписки о добровольной уступке земель под линию Вологодско-Архангельской железной дороги, но на своих сходах они запросили за землю весьма высокую цену. И как писал пристав исправнику
в еженедельной записке нужно полагать, что о цене земель администрация дороги с крестьянами к соглашению не придёт, и нужно будет отчуждать земли принудительным способом. Исправлялись также планы земель и крестьян Андреевской волости, отходящих под линию дороги. Однако в зимнее время производить опись земли было невозможно, так как она находилась под снегом, и не могла быть осмотрена. Пристав Троицкий просил каргопольского исправника опись земель крестьян Андреевской волости отложить до наступления весны. Для поддержания порядка и жандармского полицейского надзора уже в конце февраля 1895 года на строящуюся дорогу начальник Московского жандармского полицейского управления железных дорог командировал трёх унтер-офицеров. На Средний участок в Мелентьевскую волость прибыл жандармский унтер-офицер Захаров. В мае того же года на линию строящейся дороги добавили 37 унтер-офицеров, а также трёх вахмистров и трёх
начальников отделений. Из них были сформированы три жандармские отделения: Вологодское, Нименгское и Архангельское. На Среднем строительном участке в Нименгское отделение начальником был назначен ротмистр Дебели, штаб-квартира которого находилась в Андреевской волости на станции Нименгской. Уже в конце первого года строительство железной дороги переходило в следующую фазу. 7 и 8 ноября 1895 года главный инженер стройки Чоколов и инженер Ренке находились в пределах Каргопольского уезда для осмотра мест, предполагаемых для сооружения мостов и станционных зданий. До торжественного открытия дороги оставалось два с половиной года, а до начала «правильного» движения по ней три с половиной года напряжённого труда десятков тысяч людей.