Главы из книги С.Н.Конина "Коноша и коношане - 2". Начало

Текст книги рабочий, не окончательный, автор обращается к читателям этой электронной версии с просьбой делать замечания для улучшения книги по содержанию и форме. С.Н.Конин

Коношские паровозники

Замечательные дела
стахановцев-кривоносцев

Машинист паровоза номер 5677 Николай Мельников 24 декабря, ведя поезд 3876, добился технической скорости 42,2 клм. в час. Участковая скорость перевыполнена на 7 клм. Молодой машинист этого же паровоза Вл.Коротких 23 декабря довел техническую скорость до 39,3 клм. в час.
(«Лесная магистраль», газета Няндомского политотдела Северных железных дорог. Пятница, 27 декабря 1935 г.)

Коротких Владимир Васильевич, 1914 года рождения, окончил школу ФЗУ в 1932 году на ст.Няндома Сев.ж.д. А уже через три года 21-летним машинистом паровоза начал водить тяжеловесные поезда, превышая техническую скорость и экономя топливо. В 1937-1940 гг. служил в РККА в отдельной железнодорожной роте. В 1940-1969 гг. – машинист паровоза, отработал на паровозе 36 лет. Награждён медалями «За трудовое отличие» и «За трудовую доблесть». Скончался в 1993 году.
Однажды, собравшись, как обычно, компанией и вспоминая своих мужей-паровозников, решили женщины рассказать о них печатным словом. Рассказчицей определили быть вдове паровозника В.В.Коротких – учительнице-пенсионерке Елизавете Феодосьевне Коротких. Другие жёны подсказывали, дополняли рассказ какими-то подробностями. Другие – это Головкина Марта Тихоновна, Никитина Александра Константиновна, Гаврилова Ариадна Ивановна, Радул Раиса Константиновна, Лебедева Валентина Григорьевна. Сказано – сделано. Вот их рассказ.

К западу от станции стоят несколько старых деревянных двухэтажек – железнодорожный микрорайон. До войны и после неё в этих домах жили в основном работники Коношского локомотивного депо – машинисты, помощники машинистов и кочегары паровозов. В каждой квартире – по две семьи, кухня – общая. В некоторых семьях было по три-четыре ребёнка (Никитины, Кузнецовы, Широковы, Таран, Ивановы, Жигаловы, Гавриловы и другие). Но жили дружно. Не бранились, как бывает нередко в городских коммуналках, а помогали друг другу. Жизнь была трудная, и люди держались друг за друга.
Начальником депо много лет был Аронов Василий Датович, внимательный к людям, прекрасный человек.
Во время войны через Коношу шли воинские эшелоны. Везли солдат, танки, пушки и другое вооружение. Наши паровозники были очень ответственные, трудолюбивые и очень добрые люди. Им доверяли возить тысячи тонн военных грузов, и они с честью выполняли это задание. Брали состав, везли в Няндому, там его отцепляли, а прицепляли другой, идущий в южную сторону, везли до Вожеги. Там то же самое: брали состав, идущий на север и, прибыв в Коношу, шли отдыхать. Часто такие поездки длились сутками и больше без отдыха.
С питанием было туго всем, но паровозникам давали дополнительно 300 гр. хлеба и 50 гр. колбасы. Наши мужчины никогда тот паёк не съедали, а привозили домой в семью.
Иногда, собравшись по три-четыре человека, ездили за мукой в дальние края. Однажды в поезде, когда они уже возвращались из Эстонии домой, у одного из паровозников украли узелок с гороховой мукой. Он страшно расстроился: домой вернётся – ни денег на муку, ни самой муки. Но все остальные отдали каждый какую-то часть своей муки пострадавшему, и он приехал домой как все. В войну это был знак большой добропорядочности этих людей, трудности не сделали их черствыми.
Часто паровозные бригады отправляли в длительные командировки на другие железные дороги – выполнять какую-либо особо важную для страны работу, обычно в прифронтовые зоны или в тылу, в районах военной промышленности. К паровозу прицеплялась теплушка и они жили в ней месяцами. Однажды такая бригада долго работала на Урале, в Челябинске, а когда приехали домой, то снятое бельё чуть ли не шевелилось от насекомых. Как люди жили в таких условиях – страшно подумать. И спали, и работали в одном и том же одеянии – было холодно, и спали не раздеваясь.
Как-то осенью приехали из командировки с Закарпатья. Привезли в своей теплушке много яблок. Накормили почти всех ребятишек железнодорожного посёлка.
Паровозников в Коноше уважали. Зимой они, голодные и холодные, часто забегали в железнодорожную столовую, она была рядом с вокзалом. Там работали замечательные девушки, красивые, вежливые, быстрые две Маруси – Малозёмова и Орлина, и ещё Тоня Зудина, красавица с длинной косой вокруг головы. Тоня сразу бросала посетителей и с возгласом: «Паровознички пришли, давайте им горячего чего-нибудь!» Освобождала им место.
А чем кормили в столовой? Только суп-лизун и каша-лизунья. Там жевать и не надо было ничего, это было просто как клейстер. А паровознички и тому рады. Напьются горячего чаю и – хорошо. Оттают и повеселеют, и снова бегут к своему паровозу.
Весной начали копать землю все одновременно. Перекопали все тропки между домами и даже волейбольную площадку. Посадили картошку. Почти все завели козочек. Жить стало полегче. Но работа на паровозе по-прежнему оставалась очень тяжёлой. Особенно зимой. Холод, ветер, угольная пыль, мазут. Им выдавалась спецодежда – ватное пальто до колен. Оно прямо втягивало в себя угольную пыль и мазут, а тепло держало плохо. Его называли «пальтуха». Эта пальтуха, пропитанная мазутом, часто вспыхивала пламенем от факелов, при помощи которых производили осмотр и ремонт локомотива во время стоянки. Жёнам паровозников приходилось ежедневно садить новые заплаты на эти пальтухи.
Каждая женщина хорошо знала голос гудка паровоза, на котором ездил её муж. При въезде на станцию давался гудок – все жёны его узнавали сразу и ставили греть воду, чтоб муж мог смыть с себя всю грязь. Паровозники приходили с работы чёрные, как негры. Помывшись, только лягут отдохнуть, как часа через три-четыре снова вызывают в поездку. Для них не было разницы, день это или ночь. Это очень изматывало людей.
Но некоторые ещё и выкраивали время для чтения. Очень любил читать Иванов Клавдий Филаретович. Он даже своих дочерей (а надо сказать, все они – красавицы) назвал по именам полюбившихся героинь: Эмма, Берта, Нэлли, Тинатина (Тинатина – царица из поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре»).
Прожив многие годы в тесных комнатах, наши мужчины загорелись желанием строить свои дома. И построили. Хотя сил уже было маловато. Снова помогали друг другу. Перешли в свои дома Иванов К.Ф., Гаврилов Сергей Николаевич, братья Артёмовы Фрол и Пётр, Гневанов Василий Александрович, Бойцов Николай Семёнович, Коротких Владимир Васильевич, Губин Иван Яковлевич, Таран, Широков Николай, Радул Борис, Викулин Виктор, Зайцев Николай, Шулепов Николай Дмитриевич, Марышев Фёдор с сыновьями, Попов Виктор Герасимович и другие. Но вот жить-то нашим мужчинам не довелось долго в своих домах. Их нечеловеческая работа сделала своё дело. Все умерли от болезней, полученных на работе. Лебедев Леонид Викторович ушёл из жизни совсем молодым, незадолго до пенсии. Он хорошо знал своё дело, всегда был вежлив и предупредителен к старшим. Ушли из жизни отличные работники и отзывчивые товарищи. Им всем так хотелось пожить, не работая, отдохнуть перед вечностью. Но вся жизнь прошла уже, она вся без остатка была отдана работе. Отдохнуть уже не было времени. Но мы их помним и благодарны им за доброе сердце и заботу о нас.
Очень уважали в коллективе локомотивного депо машинистов Малоземова Виктора Николаевича, Никитина Николая Ивановича, Насонова Николая Павловича. Они были отличными паровозниками и хорошими, отзывчивыми товарищами. Хочется надеяться, что их сыновья не уронят славы и чести своих отцов.
Из всех, работавших в депо в те давние годы, остались в живых (в 2000 году) три человека: два паровозника – Олюков Михаил Филиппович и Алипьев Иван Михайлович, да ещё нарядчица Гаврилова Ариадна Ивановна, проработавшая в депо 38 лет.

Из газеты «Сталинский ударник», 1944 год

Водят тяжеловесные поезда
В знак благодарности Красной Армии, успешно наступающей на Украине и в Крыму, машинист Коношского Депо тов. Коротких 3 апреля провел тяжеловесный состав от станции Коноша до Вожеги весом 1820 тонн, провез сверх нормы 420 тонн груза, техническую скорость перевыполнил на 7 клм. Машинист тов. Попов 4 апреля провел тяжеловесный состав весом 1410 тонн от Няндомы до Коноши с перевыполнением технической скорости на 8 клм.
Свои обязательства, взятые ко дню 1-е мая, они с честью выполняют.
К.Синицина.
13 апр.

Текст книги рабочий, не окончательный, автор обращается к читателям этой электронной версии с просьбой делать замечания для улучшения книги по содержанию и форме. С.Н.Конин

Рекорды: как это было

О боевом пути М.Ф.Олюкова у меня рассказывается в главе об участниках войны. В 2010 году ему исполнился 91 год, ветеран по-прежнему в ясной памяти, а беседовать с ним почти невозможно – не слышит. Но у меня есть запись беседы с ним в 2000 году. Беседа интересна в том плане, что её прокомментировал 86-летний профессор-железнодорожник из С.-Петербурга, бывший подюжанин, известный нам как автор книги «Хлеб и соль», – С.И.Логинов.

Движение по железным дорогам с перевыполнением норм технической скорости и грузоподъёмности составов, начатое Петром Кривоносом и получившее его имя, всё ширилось. Но не всем нравились рекорды кривоносовцев, мол, на то и нормы, чтобы их соблюдать, а вся эта погоня за рекордами только нарушает рабочий ритм и чревата непредвиденными задержками на перегонах, а то и авариями.
Михаил Филиппович Олюков стал паровозником уже после войны, но он как раз из того славного племени паровозников, к которому принадлежал и В.В.Коротких. К нему наши вопросы по поводу той газетной заметки 1935 года.
– Михаил Филиппович, как давались те рекорды? Как можно увеличить скорость или мощность локомотива, если его технические характеристики не предполагают такого увеличения? Рекордомания?
– Ничего подобного. К рекорду готовились заранее. Не в смысле создания каких-то особых условий, а сама жизнь диктовала. Рекорды устанавливались в основном до войны, когда скорости и составы были небольшими.
Рекорд – это вообще-то событие довольно редкое. А вот стремление к тому, чтобы перекрыть норму, было массовым. Например, израсходовать топлива меньше норматива. За такую экономию поощряли, хорошо платили.
– Значит, за скоростью в ваше время уже не гнались. Но составы увеличивали. На свой страх и риск. Создавая себе лишние проблемы. Во имя чего? Ради заметки в газете? Денег?
– Надо знать то время, ту эпоху. Люди жили не для себя, а для страны. Как пелось в песне: «Была бы только Родина богатой да счастливою, а выше счастья Родины нет в мире ничего». Это не жертвенность, это образ жизни.
И жизнь требовала. Движение было очень интенсивным, поезда шли через каждые 20 минут. Необходимо было снизить это напряжение, не уменьшая грузоперевозок. Во-вторых, увеличить вес состава – не обязательно добавлять к нему вагоны. Как раз в моё время в Коноше переходили к тому, чтобы состав вёл один паровоз. До этого поезд тянули два паровоза. Один локомотив или два – как говорят в Одессе, две большие разницы. Экономия существенная. Если бы не старались экономить во всём, откуда взялся бы достаток у рабочих, мощь у страны.
– При одних и тех же паровозах вместо двух один. Как это удавалось? И один наверняка то и дело застревал на подъёмах и к нему вынуждены были направлять на выручку «толкача».
– Сначала дело шло стихийно, отдельные смельчаки рисковали. Потом инженерная служба подключилась в масштабах всей страны, и наше паровозное депо, разумеется, в стороне не осталось. Всё учитывалось до последней мелочи, каждый подъём или поворот на трассе изучались досконально, инженерные расчёты доводились до всех. На авось ничего не делалось. Да, бывало и такое, когда застревали на подъёме и на помощь присылали «толкача». Это и предусматривалось. Для такого случая дежурил паровоз. Один дежурный паровоз или к каждому составу ещё по паровозу – есть разница?
– Что же, не было «липовых» рекордов, тепличных условий для знаменитостей?
– Всякое бывало на моём веку. Были и любимчики у начальства – им и паровозы поновее, и условия получше. Но мы таким людям не завидовали. Главным для нас было товарищество, общий энтузиазм, сознание огромной важности своего труда для страны.

В 2010 году, в ходе моей переписки с профессором Логиновым, я отправил ему текст беседы с Олюковым с просьбой дать профессиональный отклик.
Объяснял свою просьбу тем, что в моей книге «Коноша и коношане» (1998 г.) очень мало представлено железнодорожников. И пытаюсь устранить этот дефект в рукописи «Коноша и коношане»-2. Собрал душевные слова земляков о наших паровозниках. И включил беседу с Олюковым. Ему нынче за 90 лет, он один остался на весь район из числа паровозников.
Нужны ли были рекорды с точки зрения инженера такого высокого уровня, как С.И.Логинов? Чуть ли не вся история ж.д.транспорта эпохи паровозов прошла у него на глазах и с его участием. Сейчас легко рассуждать, мол, надо было научно-техническую революцию проводить, а не на энтузиазме экономику выводить из разрухи. Страна, форсируя индустриализацию в условиях враждебного окружения, не могла рассчитывать на вливания капиталов из богатых стран, план Маршалла не для неё. Значит, выход – в энтузиазме молодых и даровом труде колхозников и зэков. То есть рекорды были объективной необходимостью? Или же всё-таки ж.д.транспорт – не та сфера, где уместна погоня за рекордами?
Сергей Иванович ответил так:
Да, я хорошо помню то время, когда труд считался «делом чести, доблести и геройства». Любые достижения в честном труде поощрялись, восхвалялись, награждались. Я согласен с Олюкомым: «главным было товарищество, общий энтузиазм и сознание огромной важности своего труда для страны».
Рекорды ставились, но это не значит, что они ставились с нарушением технических норм и правил, в ущерб безопасности движения поездов. Тогда обеспечение безопасности движения поездов, обеспечение безопасности и охраны труда были выше, чем сейчас. Сейчас превыше всего получение прибыли. «Капитал» Маркса не утратил своего значения.
Раньше белых, чёрных, жёлтых футболистов не покупали за границей за миллионы долларов. Своих выращивали на основе огромного труда. Везде и во всём главным был труд, труд и труд.
За труд люди награждались орденом Трудового Красного Знамени. Только за огромный честный труд. Я думаю, я вам ответил.
С глубоким уважением Логинов. 6.4.10 г.

Текст книги рабочий, не окончательный, автор обращается к читателям этой электронной версии с просьбой делать замечания для улучшения книги по содержанию и форме. С.Н.Конин

Авторитетное мнение

Возможно, не всем эти отклики понравятся. И вообще – откуда они взялись, без ведома, не по установленной процедуре? Сразу же поясню: их появление состоялось исключительно по моей инициативе.
Книжный сборник «Северная железная дорога и развитие прилегающих территорий» (По материалам межрегиональной научно-практической конференции), выпущенный отделом культуры и районным краеведческим музеем в 2009 году, – настолько важное событие в краеведении и не только в рамках района, что я счёл необходимым обратиться за откликами о нём к двум людям, чьи имена хорошо известны в районе. Это краевед из Архангельска, он же автор публикаций о строительстве «чугунки» на Севере, В.А.Сметанин и профессор С.-Петербургского университета путей сообщения, он же автор книги «Хлеб и соль», С.И.Логинов. С откликом В.Сметанина я предварительно познакомил С.Логинова, чтобы избежать дублирования.
Дотошный краевед-исследователь из Архангельска и солидный учёный-«железнодорожник» из С.-Петербурга подвергли сборник серьёзному анализу, думается, их отзыв для многих будет интересен.

О новом сборнике

Уважаемый Сергей Николаевич, добрый день!
Помня Вашу просьбу, написал отклик на сборник к Дню Коноши, как Вы просили.
С пожеланием здоровья и творческих успехов.

Свои краеведческие изыскания наши вологодские соседи, начиная с конца XX века, публикуют в специально издаваемых альманахах. В каждом районном центре соседней области, с разной периодичностью, при участии Вологодского гос. пед. Университета, издаются краеведческие альманахи серии «Старинные города Вологодской области». Для примера, выпущены два выпуска альманахов «Вожега», три – «Вытегра», восемь выпусков – «Кириллов». Они имеются в моей личной библиотеке, но, к сожалению, отсутствуют даже в Архангельской областной библиотеке. И получается, что познакомиться с работами наших ближайших соседей нам проблематично.
Одним из существенных недостатков этих альманахов, на мой взгляд, является то, что публикуемые сведения не простираются за границы своего района. Так, для примера, в статье Л.И.Глызиной «Приходские церкви Кирилловского уезда по архивным источникам», напечатанной в VI выпуске альманаха «Кириллов», сведения по приходам даны лишь в пределах границ современного Кирилловского района. А это значит, что для краеведов Архангельской области эта статья становится менее ценной из-за отсутствия в ней сведений по приходам Кирилловского уезда, находившихся на территориях нынешних Коношского (Ротковец, Клёново, Ковжа) и Каргопольского районов. А ведь не секрет, что нашим краеведам выбраться для работы в Вологодский архив непросто, хотя бы по финансовым соображениям.
Этим «местническим» недостатком не страдают выпускаемые сборники материалов межрегиональных научно-практических конференций, проводимых в Архангельской области. Начало им положила конференция в Каргополе, посвящённая 850-летию города. За нею последовали подобные конференции в Котласе, Вельске, Онеге, Мезени с последующим опубликованием докладов в специальных сборниках.
К 110-летию открытия «правильного» движения по железнодорожной линии Вологда – Архангельск в 2008 году была организована научно-практическая конференция в посёлке Коноша. Её работа широко освещалась в печати, и на этом я останавливаться не буду.
Мне лишь хочется отметить активность южных соседей Коноши – районных музеев Вожеги и Харовска. А вот северные её соседи – Няндома и Плесецк подкачали, и об этом можно только сожалеть, ведь в Няндомской районной библиотеке собраны уникальнейшие материалы по истории строительства железной дороги на Архангельск, собранные краеведом, почётным гражданином Няндомы Александром Григорьевичем Патарушиным, ныне 96-летним ветераном войны и труда, изучению которой он посвятил много лет. Да и плесецким краеведам было о чём рассказать на конференции. В той же книге «Земля Плесецкая» Н.А.Макарова имеются весьма любопытные и обстоятельные статьи, касающиеся тематики конференции.
Долгожданный сборник материалов конференции вышел в конце 2009 года, и с ним может ознакомиться широкий круг читателей.
Выскажу свои замечания.
Бросилось в глаза следующее: в своём докладе А.В.Кринин, без ссылки на источник, как всем известное, утверждает, что каргопольские купцы «пробивали» в петербургских верхах направление строительства железной дороги на Архангельск через Каргополь. Автор намекает, что давались многотысячные взятки и подношения петербургским чиновникам при посещении их различными депутациями по вопросу направления строительства железной дороги.
Мне же известно обратное: каргопольцы как раз не горели желанием будить свои края паровозными гудками и грохотом «чугунки». Ещё мой отец рассказывал об этом более 40 лет назад, вернувшись из Сольвычегодского санатория, где он посетил местный музей (это же повторяется в книге «Сто лет: Очерк истории Архангельского отделения Северной ж.д.» (Архангельск, 1997 г.). В ней говорится, что каргопольский городской голова Басов, вместо того чтобы дать в Питер ответ на запрос, готова ли местная управа предоставить под новую дорогу землю, говорят, бесконечно мылся и парился в бане, приговаривая: «Мне берёзовый веничек дороже, чем «чугунка» через Каргополь…». Каргопольские купцы, создавшие свои состояния на поставках по санному пути в Санкт-Петербург рыбы с Поморского берега, Соловков и Кольского побережья, боялись появления «чугунки» – неизвестно, как ещё дело обернётся.
В докладе Т.И.Трошиной наивно звучит утверждение, что с появлением железной дороги до Архангельска для местной молодёжи появился реальный шанс получения образования в российских университетах. Можно представить, что до появления её архангелогородцы получали университетское образование за рубежом. В то время в университет могли поступить юноши, окончившие полный курс губернской гимназии. В том же 1842 году, на который у автора имеется ссылка, из стен Архангельской гимназии было выпущено с аттестатами всего 4 человека, а за десять сороковых лет XIX столетия – 48 человек или в среднем по 5 человек в год. За период с 1891 по 1900 годы, на который падает строительство и ввод в эксплуатацию новой железной дороги, из Архангельской гимназии было выпущено 104 человека или в среднем чуть более 10 потенциальных абитуриентов в год. А если учесть, что далеко не все выпускники гимназии поступали в высшие учебные заведения, то единицам абитуриентов из Архангельска отсутствие железной дороги отнюдь не препятствовало получению высшего образования. Известно, что в середине тех же сороковых годов XIX века из Архангельской губернии Палатой государственных имуществ ежегодно отправлялись без проблем на Северную учебную ферму, находившуюся под Вологдой, на учёбу ежегодно от 7 до 12 мальчиков государственных крестьян.
В докладе О.А.Захаровой обнаружена опечатка: вместо 1-го строительного участка стоит цифра «9».
В докладе Н.М.Петуховой названия этюдов В.А.Серова правильно пишутся так: «Новрежский город Вардё» и «Улица в норвежском городе Тромсё». С ними можно познакомиться в книге Евгения Львова «По студёному морю. Поездка на Север», изданной в 1895 году. На эту книгу имеется ссылка и в моей статье «Сражённые Севером», напечатанной в областной газете «Правда Севера» 20 января 2005 года. Задержу внимание на том, что в источниках и литературе встречаются следующие варианты названия норвежского города: Вардё, Варде, Вардэ. Фонетически правильнее всего писать Вардё, однако в русском языке «ё» – всегда ударная гласная, тогда как в названии норвежского города ударение приходится на первый слог. Кроме того, на мой взгляд, не излишне было бы дать пояснения к таким терминам в тексте, как «монохромный», «эклектика» и «эклектизм».
В докладе И.В.Сорокина утверждается, что по строящейся железной дороге Коровин и Серов доехали до Северной Двины, затем по реке добрались до Архангельска, а далее на пароходе по морю на Новую Землю и Норвегию. Дело в том, что указанное путешествие художники совершали летом и осенью 1894 года, то есть в начальный период работ на вновь строящейся линии. Поэтому художники никак не могли в то время доехать по железной дороге до Северной Двины, да и позже во время строительства дороги, ибо железнодорожная линия к этой реке подходит только в городе Архангельске.
Все указанные замечания ни в коей мере не умаляют работы, выполненной организаторами конференции и ценности вышедшего в свет сборника с её материалами. Заслуживают добрых слов отдел культуры и краеведческий музей, изыскавшие, вероятно, не без усилий финансовые средства для издания этого сборника. За проделанную большую работу при подготовке сборника ответственные за выпуск сборника Е.А.Козьмина и И.А.Нефёдова, а также члены редколлегии С.Н.Конин, В.В.Незговорова, О.А.Терёхина (текст), Н.В.Вокуева и К.П.Пинаевская (библиографическое описание) заслуживают слов благодарности и пожеланий новых творческих успехов. Хочется надеяться, что этот сборник найдёт благодарных читателей, в том числе и через библиотеки Архангельской и Вологодской областей.
В.А.Сметанин.
24.05.2010 г.

На общее дело укрепления Отечества

Здравствуйте, Сергей Николаевич!
Сегодня я посылаю Вам отзыв, написанный по Вашей просьбе.
Я не уверен, что он у меня получился. Если Вы увидите, что это не то, чего заслуживает сборник, тогда и забудем о нём.
Что касается отзыва Сметанина, то я могу сказать, что это шедевр, написанный весьма эрудированным человеком, имеющим большую личную библиотеку, в отличие от нас, грешных.

Все доклады достаточно полно отражают, в каких сложных климатических и инженерно-геологических условиях строилась Северная железная дорога, как она развивалась и как в дальнейшем влияла на жизнь тяготеющих к ней территорий и населяющих их людей.
Авторы докладов владеют материалом и хорошо его излагают.
Из представленных докладов к числу наиболее ярких по содержанию, форме изложения и своей направленностью выделяются два: О.А.Захаровой и О.А.Терёхиной.
О.А.Захарова, научный сотрудник Вожегодского районного краеведческого музея, пос. Вожега Вологодской обл., в докладе «Роль железной дороги в возникновении и развитии посёлка Вожега» очень грамотно, последовательно изложила историю строительства однопутной узкоколейной (3,5 фута или 1067 мм) линии от Вологды до Архангельска «по кратчайшему направлению, в пределах максимального капитала 19 миллионов рублей».
В докладе отмечены трудности строительства: «суровый климат, короткое лето, болота, бездорожье, отсутствие связи, малонаселенность». Несмотря на трудности, регулярное движение на дороге было открыто 22.10.1998 г. при пропускной способности 4 пары поездов в сутки.
В начальный период организация движения поездов осуществлялась с использованием поездных телеграмм, так как телефонной связи еще не было. И далее О.А.Захарова последоваельно излагает, когда и как перешили линию с узкой колеи 1067 мм на нормальную колею 1524 мм (январь 1916 г.); а затем как постепенно шел процесс усиления и модернизации железной дороги: укрепление земляного полотна, усиление верхнего строения пути, внедрение новых, более мощных паровозов, повышение весовых норм грузовых поездов, а затем и переход на более мощные виды тяги – тепловозную и электрическую.
Вместе с развитием железной дороги строился и расширялся поселок Вожега и усиливался кадровый состав железнодорожников. Всё это происходило, главным образом, в 50-70-е годы советского периода.
В 90-е годы в результате так называемых экономических преобразований в стране произошло резкое падение грузопотоков и пассажиропотоков, примерно до уровня 60-х годов. В связи с этим на предприятиях сократился численный и понизился качественный состав работников. Не стало притока молодых специалистов.
Сокращение грузопотоков – это падение промышленности и сельского хозяйства, а сокращение пассажиропотоков – снижение жизненного уровня населения страны.
Этот доклад заставляет задуматься над тем, что же с нами произошло.
О.А.Терёхина, директор муниципального учреждения культуры «Коношский районный краеведческий музей», пос. Коноша Архангельской обл., в своём докладе «Династии коношских железнодорожников как объект музейного исследования» очень логично и убедительно показала, как параллельно развитию и техническому оснащению железной дороги Вологда – Архангельск, а затем и Печорской магистрали формировался слой железнодорожников посёлка Коноша.
В Коноше благодаря Северной дороге возникло 15 ж.д. предприятий, в том числе четыре крупных: собственно станция, вагонное депо, локомотивное депо и путевая машинная станция (ПМС). Эти предприятия обеспечили работу многим жителям посёлка. Благодаря тому, что труд тогда высоко ценился, считался делом чести, доблести и геройства, достойно оплачивался, поощрялся, награждался (так это было), люди работали на этих предприятиях, считали их своими, дорожили своей работой и в этих условиях создавали династии.
Созданные железнодорожные династии стали своего рода музейными экспонатами – в фотографиях, реликвиях, воспоминаниях. По ним потомки будут изучать былое отношение к труду, к своей специальности, к общему делу укрепления своего Отечества.
После прочтения замечательной статьи О.А.Терёхиной невольно возникает вопрос: в ту ли сторону сегодня обращены наши взоры, нашей молодёжи?
Другие доклады в той или иной форме доносят до читателя сведения о значении железных дорог в освоении огромных пространств нашей страны, в развитии населённых пунктов и обеспечении связи между ними. В ряде докладов приводятся исторические сведения о проектировании и строительстве железных дорог. По некоторым из них имеются следующие несущественные замечания.
Статьи Попова Р.И., Тараканова К.Г., Елькина А.Ю. интересны, но для лучшего понимания следовало бы их снабдить схемами вариантов. Статья Кисленко А.Н., Сундукова Е.Ю. (Коми) без схем трудна для понимания.
Статья Сметанина В.А. перегружена различными мелкими сведениями, более уместными в других статьях, например, подробный перечень вохтомских деревень.
Особо следует остановиться на докладе доктора исторических наук, профессора Коротаева В.И. «Центр и периферия в контексте догоняющей модернизации. История и перспективы». Отдавая дань глубокого уважения к размышлениям и мыслям в части стратегии развития Центра и периферии, необходимо отметить следующее:
Основываясь на анализе догоняющей модернизации центра России и её периферии в различные периоды (1930 г., 1960 – 1970 гг., 1990 – 2010 гг.), автор приходит к выводу, что универсальных стратегий развития не существует, поэтому следует сочетать стратегию развития Центра с региональной стратегией. Да, следует. Но почему этого не происходит? Автор об этом не говорит и не раскрывает причин оттока деятельного населения с периферии в Центр или ближе к Центру. Почему мы об этом громко не говорим? Ведь уже при нашей жизни почти исчезло крестьянство и видоизменился рабочий класс.
И непонятно, как могут появиться дополнительные стимулы для развития железнодорожной станции Коноша, если будет осваиваться Северный морской путь. Увеличатся размеры грузовых перевозок через Коношу?
В целом сборник заслуживает высокой оценки.
С.И.Логинов, профессор ПГУПС.
20.08.2010 г.

В 2011 году получен ещё один отзыв – от коношанина Олега Королёва из Вологды. Автор не считает себя вправе судить о сборнике, мол, не писатель и не краевед. Зато железнодорожник! И не из рядовых. Ему и карты в руки.
«По поводу сборника "Северная железная дорога...". Материал прочитал. Судить о работах мне трудно, я не писатель, да и краеведом меня назвать трудно. Понравился материал Сметанина В.А. "Начальный этап строительства железной дороги..." и Козьминой Е.А. "Изменение культурного ландшафта...". Видно, что авторы много работали с архивами. Поэтому материал получился живой, его легко читать. Но это мое субъективное мнение».

Текст книги рабочий, не окончательный, автор обращается к читателям этой электронной версии с просьбой делать замечания для улучшения книги по содержанию и форме. С.Н.Конин

Любил «Лебедянку» всей паровозной душой

В первых годах нового века житель Запорожья А.Глазов, наведавшись на свою малую родину, принёс в редакцию районной газеты стихотворение-воспоминание, посвящённое славному племени тружеников стальных магистралей.
Стихотворение не претендует на литературные высоты, но оно – от
души, своего рода гимн труду и комсомольской юности. Вместе с
тем оно как бы символ эпохи, для которой пожалуй главной
приметой был паровоз. А.Глазов родился и вырос в Коноше, работал в Коношском
локомотивном депо на паровозе с 1957 по 1963 гг. вместе с
Н.Хвойниковым, Ю.Белозёровым, В.Бахтуриным, А.Судаковым,
В.Нефёдовым и другими машинистами.

Вспомним паровоз!

Я помню «Овечку», ЭМКу, ЭГА и ЭУ,
Но никогда не забуду я «Лебедянку» свою.
Работал я на «Серёже» (был паровоз такой),
Но любил «Лебедянку» всей паровозной душой.
И вот на смену «Серёже» пришла «Лебедянка» моя,
В первой поездке на север радостна душа была.
Но бывали поездки иные – откажет стоккер, уголёк плохой...
Брал я в руки лопату и шуровал вразнобой
Налево, направо, под арку, забрасывал углы
И вспоминал шахтёров одиннадцатой шахты Инты.
Свисток «Лебедянки» отменный, узнавали его везде,
И грела маманя водичку, чтоб в тёплой помыться мне.
Бригада паровоза подобралась – нас не разлить водой.
Аронов, начальник депо, удивлялся: что за коллектив такой?
А время летело быстро, работали все с огоньком.
Кочегары помощниками становились,
Помощник — за правым крылом.
И вот «Лебедянка» доверила мне регулятор свой,
В первую поездку с инструктором поехал с тревожной душой.
Поездка прошла нормально, инструктор Попов меня обкатал,
И дальше я самостоятельно у дежурного маршрут получал.
Потом пошли локомотивы — тепловоз, электровоз...
Но никогда не забуду любимый свой паровоз.
Александр Глазов, бывший машинист комсомольско-молодёжного паровоза Л-4209. Гор.Запорожье.

В 2010 году бывший паровозник снова наведался в Коношу, оставил такое поздравление с Днём железнодорожника:
Ещё есть в Коноше ребята моих лет, с кем работали на паровозах. Иных уже нет – светлая им память. А тем, кто живёт-здравствует, желаю крепкого здоровья.
И пусть будет приветом всем землякам от наших паровозников моё стихотворение. Оно родилось в Няндоме, где был недавно и увидел там на привокзальной площади на постаменте паровоз – мой лучший паровоз «Лебедянку»

«Лебедянка» на постаменте

Пропала скорость и сила
В вороном железном коне,
Лишь ветер гуляет по будке
Да воет в дымогарной трубе.
А помнишь – водили составы,
Тяжеловесный брали вдвойне.
Упрямилась ты сначала,
Потом подчинилась мне.
И оба с тобой мы тянули
Тяжеловесный поезд тот,
Трудновато тебе приходилось,
И у меня выступал на лбу пот.
И ты, дорогая, тянула.
А паровоз чтоб не буксовал,
Я на стальные рельсы
Потихоньку песок подавал.
Я знал: «Лебедянка» может
Не здесь, так там буксануть,
Не зря паровозы эти
Машинисты «балериной» зовут.
Её иногда хотелось
Так и «пуститься в пляс»,
Я её успокаивал –
Силы нужны про запас.
В подъём выезжали отменно,
По графику поезд вели.
Диспетчер не знал в отделении,
Чтоб мы его подвели…
Теперь стоишь ты на постаменте,
Значит, пришла пора.
Мимо мчат электровозы
Тяжеловесные поезда.
Поезда пошли тяжелее,
Длиннее у них стал путь,
Тебе уже не под силу
Такие поезда тянуть.
Стой, дорогая, подольше,
Напоминая людям всегда –
Паровоз для страны и народа
Сделал много добра.
Июль, 2010 г.

Текст книги рабочий, не окончательный, автор обращается к читателям этой электронной версии с просьбой делать замечания для улучшения книги по содержанию и форме. С.Н.Конин

Для кого-то – история, а для нас – жизнь

Наткнулся на газетную вырезку от 30 января 1998 года – года 100-летия Коноши с заметкой за подписью И.М.Захаровой: «Для кого-то история, а для нас – жизнь». Ираида Мироновна ту заметку не писала. Мы с нею побеседовали, да и не однажды, и в итоге я написал материал за её подписью – в газете это было принято. Бывало, в типографии бросят реплику (приятно было слышать): опять больше половины газеты – материалы Конина, а фамилии его почти нет...
А теперь попробую тому материалу вернуть вид беседы. Думаю, читателю покажется интересным такой литературный приём. К тому же беседа действительно заслуживает внимания, она посвящена теме, редкой в исторических повествованиях: котельная и кочегары.

Как-то зашёл к Г.Д.Тихонову, а он и предлагает:
– Внизу, подо мной, живёт Ираида Мироновна, человек заслуженный, загляни к ней, память у неё хорошая и есть чего порассказать.
Понятно, что в том доме на улице Мамонова с квартирами для железнодорожников живут представители этой отрасли. То есть не кто-нибудь, а рабочая элита Коноши. Заглянул.
Когда Ираида Мироновна Захарова узнала, чей был совет нанести к ней визит, насупилась. Видно было, что ругаться непривычна, и больше жестикуляцией выражала своё возмущение, то и дело воздевала руки кверху и устремляла глаза в потолок.
На потолке красовался внушительный подтёк, какой бывает в квартирах верхних этажей при дырявой крыше в дождливую погоду. Но Захарова живёт на первом этаже. Оказывается, сосед её на втором этаже, Тихонов, то ли по рассеянности, то ли под хмельком забыл завернуть кран ванны и залил у себя весь пол, а у неё – потолок и стену.
– И такое уже не в первый раз. В прошлый раз заплатил за ремонт, и в этот раз придётся раскошелиться, – подытожила хозяйка квартиры.
А на моё напоминание о цели прихода ответила просто:
– Да о чём рассказывать? Работала – не ленилась, так и жизнь прошла.
– Так ведь работали, надо думать, на ответственных участках?
– На железной дороге не ответственных участков не бывает. А я всю жизнь отработала на одном участке: в котельной железнодорожной электростанции.
– Всю жизнь – это сколько конкретно?
– Конкретно? А ровно сорок лет! В 1952 году на работу в котельную и в 1992 году ушла оттуда на пенсию. Ну, пошли чай пить, у меня как раз горячий приспел.
За чаем Ираида Мироновна вспоминала о молодых годах, проведённых в родительском доме на улице Волошской – одной из первых улиц в Коноше, возникшей по ж.д.ветке на лесопункт 16 км Волошка. Жили по-соседству с учителем А.Н.Чирковым, Захаровы и Чирковы постоянно бывали друг у друга в гостях. Аркадий Николаевич рассказывал Ире об истории этой улицы, немало и сама помнит. Официально называлась – Первая линия ветки Волошка 2 километра. Рядом образовалась другая улица, её назвали – Вторая линия ветки Волошка 2 километра.
Ветка была построена в конце 20-х годов для лесозаготовок в водоразделе рек Долгая и Коноша. По ветке имелись четыре лесопункта, от них лес вывозили в Коношу на лесозавод и на станцию для погрузки в вагоны. Начиналась она напротив Октябрьского проспекта, у лесозавода описывала дугу и далее шла на 18 километров на северо-запад от Коноши. На 8-м километре от неё отходил на север «ус», где находился большой лесопункт и посёлок, который так и называли: «Ус».
Улица стала застраиваться примерно в середине 30-х годов по правой стороне ветки, с таким же изгибом. Первыми жителями были машинисты паровозов и помощники машинистов, кочегары, путейцы, стрелочники. Дома небольшие по размерам, но крепкие. Застройщики не тронули берёзовый молодняк, и со временем молодняк разросся в берёзовые рощи, летом улица утопает в зелени.
Во время строительства вторых путей и железнодорожного посёлка непосредственно у станции на левой стороне ветки были устроены площадки для разгрузки стройматериалов.
Перед войной улица насчитывала 19 домов по правой стороне. На левой стороне находилось пригородное хозяйство железнодорожного ОРСа. Ира совсем малышкой была ещё, когда отец начал строить дом в 1939 году. Дом был последним на улице, после него – лес, и средь леса – однопутная ж.д.ветка. Достроить дом отец не успел. Убили на войне, как и у почти всех её подруг юности.
Во время войны почти всё взрослое мужское население улицы покинуло её, одни – на фронт, другие – на прифронтовые железные дороги. Но дома не опустели, в них поселили эвакуированных из Карелии и Ленинградской области.
Потом появились другие дома и даже целые улицы, где-то в 1958 году Первую линию ветки переименовали в улицу Волошскую, Вторую линию – в улицу Профсоюзную. «Ус» и другие лесопункты были расформированы, кроме лесопункта 16 км Волошка, он стал называться Мирный, лес везли на станцию оттуда, а позднее – и со станции везли лес по улице Волошской на лесозавод...

Когда-то я бывал у жителя улицы Профсоюзной Артёмова Григория Васильевича, пенсионера, бывшего «опера» линейной милиции.
В Коношу семья Артёмовых переселилась из Вохтомы в 1933 году, когда Григорию было 13 лет. Железнодорожный посёлок только-только начинал строиться, нынешней улицы Тельмана ещё не было, Артёмовы поставили там дом одними из первых жителей. С 1936 Григорий Артёмов вагонник – до армии работал на ВРП. В 1939 году призван на срочную службу, на западную границу, затем направлен в дивизию им.Дзержинского в Москву, в начале войны обеспечивал там порядок.
Осенью сорок первого участвовал в обороне на Московском направлении и в разгроме немцев под Москвой. И снова перевели в столицу, там прошёл подготовку на снайпера-радиста.
В начале сорок третьего Григорий Артёмов направлен на фронт снайпером, на его счету 38 фашистов. Много раз смерть ходила рядом, за ним охотились вражеские снайперы, враги пытались уничтожить пулемётным и миномётным огнём, но в этих поединках с врагом был сильнее, выручали умение, смекалка и боевые товарищи. Не раз был ранен, после госпиталя он снова в строю. С 1944 года – борьба с ОУН на Львовщине, там служил радистом.
Демобилизовался в 1946 году, отслужив восемь лет, из них более пяти лет – в боевой обстановке.
С 1947 года Григорий Васильевич на службе в железнодорожной милиции (МГБ), командир отделения охраны на ж.д.транспорте, затем – оперуполномоченный уголовного розыска. С 1966 года – на пенсии, и ещё 15 лет отработал в железнодорожной связи. Построил свой дом на улице Профсоюзной.
Знал я и хозяйку этого дома. Нина Васильевна – родом из деревни Бор (Тавреньга), из семьи Ермолиных. Почти всю жизнь она проработала на Коношской почте телефонисткой.

Перед своим следующим визитом к Ираиде Мироновне полистал подшивки газет и нашёл информацию, упомянутую в заметке 1998 года. Приведу её полностью:
Из Новогодних пожеланий
«Начальнику железнодорожной электростанции Мезеневу:
При таком свете невозможно ни работать, ни учиться. Светите в 1958 году лучше, чем в прошедшем! Пол-Коноши на вас в большой обиде. Ругают вас – и поделом»
Та давняя реплика в газете, если можно так выразиться в тон собеседнице, как добрая порция топлива, «раскочегарила» память ветерана:
– Как же, помню то пожелание. Всё правильно, коношане были на Мезенева и на электростанцию в обиде. Но разве мы не хотели, чтобы свет был нормальный? Мезенев без конца стоял у нас, кочегаров, над душой: «Давай, давай!» А что «давай»? Уголь привезут с шахты Инта – одна чёрная пыль. Генератор работал от парового котла, а в котле должно быть давление не меньше 12 атмосфер, тогда и генератор хорошо работал. А чтобы создать нужное давление, хорошее топливо требуется. Кидаешь и кидаешь в топку эту чёрную пыль под названием уголь, а она едва горит. Манометр показывает 6 – 7 атмосфер. Случалось, что и плохой свет гас – давление падало до 5 атмосфер, а при таком давлении генератор не мог работать, останавливался. Нормальное давление редко когда бывало.
Так что намучились мы немало. Да и электростанция была маломощная, котельная работала сначала на дровах и свет давала только на железную дорогу.
При мне электростанция уже освещала и учреждения райцентра, но их было немного. Я сама хоть и работала на электростанции, но освещение у нас дома было от керосиновой лампы. Потому дома не сидели, после смены мы, девчонки, убежим на танцплощадку у парашютной вышки, и усталости как не бывало. Затем и к нам провели электричество, но что это был за свет? Читать при нём было невозможно, и керосиновую лампу не убирали.
В 60-е годы была построена новая электростанция с тремя дизелями, да передвижные электростанции работали, со светом в посёлке стало намного лучше. А там и к единой государственной энергосистеме подключили Коношу, электричество стало обыденным явлением. Вместо патефонов и гармошки появились радиолы, у некоторых хозяек – электроутюги и холодильники…
За 40 лет, что работала в старой и новой электростанции, девять начальников при мне сменилось. Технический прогресс как раз при мне и с моим участием происходил. Пришла на работу восемнадцати лет кочегаром, ушла на пенсию в должности дежурного электромонтёра.
Нынешним восемнадцатилетним слабо перекидать за 12 часов смены 12 тонн угля, по тонне в час?

Текст книги рабочий, не окончательный, автор обращается к читателям этой электронной версии с просьбой делать замечания для улучшения книги по содержанию и форме. С.Н.Конин

Станция Коноша военных лет

Из газеты «Сталинский ударник», 1944 год

Железнодорожницы
Международный женский день 8-е марта женщины железнодорожного узла станции Коноша встретили новыми производственными победами. Заменив мужчин, ушедших на фронт, женщины пришли на транспорт и с успехом овладели сложными, считавшимися раньше «мужскими», профессиями и работают машинистами и их помощниками, кочегарами, слесарями, токарями, плотниками. Немало женщин на руководящей работе.
Тов. Тарасова Александра ранее работала смазчиком, сейчас она осмотрщик вагонов и с работой справляется успешно, проводя скоростную обработку поездов без единого брака. Правительство оценило трудовые дела т. Тарасовой и наградило ее медалью «За трудовое отличие».
За период Отечественной войны орденом «Знак Почета» награждена весовщик Распопова Ольга, многие женщины награждены значками «Почетный железнодорожник» и «Ударник сталинского призыва». Среди них Свитцова В., товарный кассир, Петровичева М., старший стрелочник, Макарова Е., бригадир пути и многие другие.
По-стахановски работают электросварщик ВРП т. Смиронова, слесаря Зязина, Пономарева, плотник Поваренкина, машинист подъемного крана Кошкина, помощники Гавриш, Лютикова, Лихачева, моторист Черепанова, дежурные по складу топлива Сергиевская, Чуркина, Ступикова и многие другие.
Наш честный труд в тылу – залог победы над врагом, и мы оправдаем высокую оценку, данную товарищем Сталиным рабочим и служащим железнодорожного транспорта, – заявляют женщины.
Л.Борисов, секретарь узлового парткома.
8 марта.

Больше средств – ближе победа
Станция Коноша
Активное участие принял в приобретении билетов четвертой денежно-вещевой лотереи коллектив рабочих станции Коноша. Путевые рабочие Гулина, Мальцева, Мозгалева, Васиченкова, Тяпкова, получая зарплату до 350 рублей в месяц, приобрели билетов четвертой денежно-вещевой лотереи на 125-130 руб.
Рабочий вокзального хозяйства Авдеев, получая 550 рублей в месяц, приобрел билетов на 250 рублей, т. Орлова при зарплате 200 руб. приобрела билетов на 100 руб., Малыгин при зарплате 115 руб. приобрел на 100 руб.
Т.Селиверстова.
26 окт.

Текст книги рабочий, не окончательный, автор обращается к читателям этой электронной версии с просьбой делать замечания для улучшения книги по содержанию и форме. С.Н.Конин

Край родной, навек любимый

«Где розовые шали шьёт закат туманом…»


…И тогда Создатель закрыл озеро поверх воды мхами болотными. А вскоре и снежок пошёл, всё стало белым-бело. И сказал Создатель: пусть это озеро Белым называется.
Пришла весна, всё кругом в зелёный наряд оделось. А озеро так и осталось белым. Будто инеем покрылось. Талой водой до краёв наполнилось, а вода такая чистая да прозрачная – брось монету, её видно на дне, как на твоей ладони лежит.
А тут такая история получилась: мох, положенный на озеро осенью, так и остался в нём, когда вода прибыла, – не утонул и наверх не выплыл. Образовалось второе дно. Так что двойное дно Белое озеро имеет.
Вот в этом-то двойном дне и весь секрет. А секрет не каждому открывать можно, потому как не любит озеро жадных да корыстных…
Не зря рыбалка удачной бывает перед дождиком, особенно в грозу. После грозы открывается «окно» в верхнем дне и чистая вода и воздух ко второму дну устремляются. Крупный окунь в это время наверх выходит…
(Из предания).

Текст книги рабочий, не окончательный, автор обращается к читателям этой электронной версии с просьбой делать замечания для улучшения книги по содержанию и форме. С.Н.Конин

Травница

Не знаю, как сейчас, а в 80-е годы (ХХ в.) ребятня с улиц больничной округи восточной стороны Коноши любила в половодье кататься на автомобильной камере по Травнице. Переходные мостики через неё переброшены довольно высоко над уровнем воды, но в одном месте речку пересекала труба теплотрассы, при весеннем или осеннем разливе водный поток поднимался чуть ли не до трубы, и требовались ловкость и самообладание, чтобы, цепляясь за ветки кустарника по берегам, вовремя и быстро остановить на стремнине «корабль» перед этим препятствием. Нередко бывало – не успеют оглянуться, как стремительный поток уже примчал камеру к трубе, и гурьба ребятишек поневоле ныряла в ледяную воду. После такой «водной процедуры» обычно сушились у костра на берегу – не идти же домой, где «мореходам» за такое плавание и купание была бы обеспечена нахлобучка…
«Судоходной» Травница стала с того времени, как её в те же 80-е годы углубили экскаватором и выпрямили в некоторых местах русло, после чего стала она главной сточной канавой восточной части Коноши.
В качестве сточной канавы речка и до этого использовалась уже много лет, и название ей дали в народе соответствующее – Вонючка. Впрочем, в пору половодья мощный поток в какой-то степени прочищал речку, потому кататься по ней детишки не брезговали, а до купания такую забаву старались не доводить.
Но было время, когда речка была любимым местом местной детворы именно как место купания. Ближний водоём для жителей улиц этой стороны – озеро Кубенское, но уже более полувека для Коноши оно является местом стирки и полоскания, не очень-то покупаешься в такой «прачечной лохани», да и глубокое оно, с топкими и опасными берегами. А Травница… Ещё в 60-е годы она не имела ничего общего с Вонючкой. Вот как вспоминает о ней, с поэтическим душевным настроем, Надежда Григорьевна Шемякина (Надя Васильева), проживающая ныне здесь же – в краю своего детства.

Река моего детства

Как-то услышала песню, раньше её не знала:
«Помню, как у этой реки
В детстве мы играли с тобой…»
И сразу нахлынули ностальгические чувства.
Сейчас мало кто поверит, что у нас в Коноше была речка, настолько глубокая, особенно у пригородного хозяйства, и такая чистая, что в ней купались, полоскали бельё и даже ловили рыбу! Когда я рассказала об этом мужу, он только посмеялся: «Да какая же это речка? Грязная золотуха».
А мне не забыть мою реку детства, мою Травницу. Мальчишки и девчонки, которым в 50-60-х годах было, как и мне, по 7-12 лет, всё лето напролёт плескались в Травнице, в общем, все летние погожие деньки мы проводили возле неё.
Травницей её назвали, я думаю, потому, что на дне речки росла густая ярко-зелёная трава. Быстрое течение как бы «причёсывало» эту траву, дно было зелёным-зелёным. А вода – прозрачная, как слеза. Под травой водилась рыбёшка, мы ловили её, расставляя банки с приманкой. Для ухи рыба мелковата, зато кошки нам были очень благодарны.
Осенью наша Травница сильно разливалась, и в те годы, когда мороз сковывал реку до выпадения снега, она превращалась в каток – широкий и длинный! Вот уж где была радость… Со всей округи собирались ребята – кто на коньках, прикрученных к валенкам, кто на каких-то самодельных приспособлениях, а кто просто на валенках, но мы не уходили с катка до глубокой темноты…
Уверена, что такие же светлые воспоминания о Травнице остались у выходцев из многолюдных семей Левачёвых, Рипаковых, Порошиных, Постниковых, Лариных, Зуевых, Долговязовых, Углецовых, Ю.В.Савинова и других, кто жил в районе Пригородного.

Текст книги рабочий, не окончательный, автор обращается к читателям этой электронной версии с просьбой делать замечания для улучшения книги по содержанию и форме. С.Н.Конин

Озеро Нижнее

Много лет старики воспринимались мною со стороны, иными словами, во всём, что касалось сравнений с прошлым, обращался к старикам. Но однажды дошло: а ведь и я уже старик. Радости в этом, конечно, мало, но речь о другом: теперь я сам могу сравнивать, исходя из своей памяти о давнем.
Например, сравнить то, что помнится и что видится ныне на Лесозаводском озере. В пределах того немалого периода времени, когда я жил на улице Приозёрной: это детство, юность и зрелый возраст.
Но сначала напомню давнюю историю озера, ещё довоенную.
Озеро Нижнее, до того как стать обжитым Лесозаводским, было для мальчишек притягательным, а для взрослых опасным. На другом берегу было «Пороховое» – подземный пороховой склад, вырытый в склоне высокого берега. В Первую мировую и гражданскую войны там хранились боеприпасы, в дальнейшем – пороховые заряды для многочисленного отряда охотников и, возможно, динамит для подрывных работ в пору строительства железной дороги от Коноши на Печору.
Старожилы навсегда запомнили, какие летом на Лесозаводском устраивались в 30-е годы массовые гуляния. Работал буфет, где, помимо обычных продуктов, было диковинное по тем временам мороженое, запивали его квасом. Квас – непременный атрибут таких праздников, достаточно ветерану-горожанину, чьё детство прошло в Коноше, взять кружку кваску на городской улице, как перед глазами встает довоенная Коноша, озеро Нижнее, море народу на берегу...
А теперь о сравнениях. Приведу свою заметку в газете за 1981 год.

Будем уважительны к озеру

Давненько не баловала нас природа теплым летом. Где-то засуха, а у нас дожди, слякоть, промозглый ветер уж который год подряд… Малыши, на чьем веку от трех до пяти лет, впервые узнали, что такое купание (если, конечно, их не возили на юг). Так что можно понять ребячью радость по поводу этого барахтания в Лесозаводском озере. Вода, правда, в июле густо цвела, зачерпнешь пригоршню – словно зеленая краска в ладони. Но есть одно местечко в парке, где вода почище, попрозрачней. Может быть, потому, что день-деньской там купальщики, они и не давали воде застаиваться.
Много можно назвать причин, приведших некогда чистое озеро, полное рыбы, к нынешнему его плачевному состоянию. Для питья воду можно взять в колодце и в колонке, но для бани та жесткая вода не годится, нет ничего лучше мягкой озерной воды. Сейчас же и для бани ее приходится брать с опаской. Пока не будем говорить о негативной роли в судьбе озера предприятий на его берегу. Эта роль проявляла себя исподволь, десятилетиями.
Может быть, в загрязнении озера население и меньше повинно, чем те предприятия, но сказать об этом необходимо. Именно теперь сказать, когда тепло и сухо, когда всех тянет купаться. Когда ребятишки не вылезают из воды.
Не будем касаться стирки, никто не будет во имя чистоты озера призывать не ходить сюда стирать и полоскать белье. К тому же зоны для полоскания и купания достаточно отделены друг от друга, вдобавок разделены фильтром – стеной камыша.
Касаться будем безобразий.
Во-первых, разве так уж редко это бывает, когда хозяйка полощет белье, а хозяин, привезший белье и хозяйку, споласкивает в озере свой мотоцикл или свою машину? Радужные пятна бензина и смазки растекаются все шире, но зато транспортная собственность становится все чище, и на лице ее владельца удовлетворение.
Транспорт – это полбеды. Машины и мотоциклы заезжают в воду в зоне стирки. Говорят, такие случаи бывали и там, где купаются, но я не видел. Зато часто приходится наблюдать такие, например, сцены.
В выходной пришла из Коноши в парк семья – поваляться на траве, позагорать, покупаться. С ними собака. Взрослые понятие о гигиене имеют. Сначала сами с детьми искупаются, потом уж хозяин тащит в воду купать собаку. Собака упирается, не один раз вырвется, но в конце концов ее затащат в воду, заставят поплавать. Наконец, водные процедуры закончены, пес выходит на берег, отряхивается, осыпая брызгами детвору.
Нужно ли доказывать, что тащить собак, где купаются дети, это безобразие?
Вам не доводилось видеть, как зимой собаки катаются по снегу, избавляя себя от блох? Зрелище довольно забавное. Опасности в таком снежном купании нет для окружающих, снег убивает насекомых. Но ничего нет забавного в том, что иные взрослые дяди затаскивают в гущу купающихся своих цепных и беспривязных собак.
Возможно, те с собаками думают так: озеро большое, ничего ведь страшного не случится. Верно, озеро большое. Но купаются-то почти все на одном маленьком пространстве.
Озеро большое, так давай отгони подальше машину, найди для купания собаки другое место! Это в худшем случае. А в лучшем – вообще не лезь с такими целями в озеро.
Раньше озерную воду обожествляли. Отзвуки того отношения сохранились в названиях. Немало можно найти озер, название у которых одно: «озеро Святое». Вода и огонь считались средствами очищения человека от всякой физической и духовной скверны. Считалось грехом плевать на воду, сваливать в озеро нечистоты и прочие отходы. Не мешало бы воскресить такое уважительное отношение к нашим водоемам. Чтобы озеро Нижнее, переименованное в Лесозаводское, не переименовали бы со временем в какое-нибудь Грязное.
(«Призыв» от 6 авг. 1981 г.).

Прецедент такого рода переименований у нас уже есть. К речке Травнице намертво приклеилось новое имя: Вонючка.
Неправда, что лишь долгое отсутствие позволяет лучше увидеть происходящие перемены. Я замечал их и тогда, когда жил ещё там, у озера.
Маленький островок в районе парка незаметно, как незаметно движется часовая стрелка, но неумолимо рос и становился всё ближе к континентальному берегу, водное пространство между островом и берегом всё уменьшалось, и вот уже вместо прежнего островка – большой полуостров, куда хозяйкам стало удобно ходить полоскать бельё, там ещё сохранялась достаточная глубина.
А там, где я в детстве свалился с «причала» в воду, затаскивая на доски настила нашу лодку, – суша.
Влево от островка тянулась в южном направлении узкая кромка топкого берега, и пройти по нему можно было лишь цепляясь за ограду подступавших чуть ли не к самой воде огородов военного времени. И вот уже пролегла между водой и огородами широкая полоса суши, быстро заросшая ракитой. Ограды за десятилетия не передвинуты ни на метр, это вода отступила и продолжала отступать. Сначала по той полосе можно было пройти лишь в сапогах и с опаской – тропинка залита водой и кое-где земля качалась под ногами. Но с каждым годом ивняк становился гуще, а тропинка – всё твёрже.
Детям моего поколения запрещалось купаться у противоположного берега – там глубокие водовороты с ледяной водой в любую жару. Поколение моих детей о водоворотах уже ничего не знало, а не ходило туда потому, что там много тины, ила и есть глубокие ямы.
Про озеро писал в 1981 году, исходя из впечатлений текущего дня. С того времени миновало без малого 30 лет, и та текущая оценка тоже уже стала сравнительной.
Все эти отмеченные и не отмеченные в сегодняшнем моём обзоре изменения происходили на моих глазах (то есть до нашего переезда в 1988 году на восточную сторону Коноши) и воспринимались как неизбежность: всё течёт, всё меняется. Но, когда после десятилетнего перерыва снова наведался к озеру, поразился. Удручающая картина: озера почти не видно – настолько оно заросло камышом, и вода виднеется где-то далеко, да и она настолько интенсивно цвела, что фактически не видно её.

А теперь приведу описание озера, далёкое даже не только от картины 1981 года и от времени моего детства, а и от времени довоенных праздников на берегу. В моё поле зрения попал отрывок из повести, на которую «замахнулась» Людмила Малышева и которую вряд ли написала. Она принесла мне две главы – с надеждой, что они будут опубликованы в газете, и с обещанием в дальнейшем приносить другие главы. Но редактор «добро» не дал – по той простой причине, что главы по газетным меркам слишком велики. И других глав она мне уже не приносила. Возможно, из всего написанного уцелели лишь два отрывка, оба сохранились в моём архиве. Один – о Клёнове начала ХХ века (см.кн. о Ротковце), другой – вот этот: о прибытии в Коношу на работу машинистом на водокачке у озера Нижнего Михаила Козицына – отца Людмилы.

Очарованье

1935 год. Поезд из Вологды приходит в Коношу в три часа утра. Михаил вышел из вагона и осмотрелся. К железнодорожному полотну под прямым углом примыкала лесная просека. Слева от неё стояло старое здание водонапорной башни из красного кирпича. Влево от неё, на расстоянии 30 метров – новая высокая железобетонная башня. Справа – небольшое деревянное здание вокзала со служебным помещением и одноквартирный жилой дом.
До здания водокачки у озера Михаилу предстояло идти по этой просеке через болото, заросшее мелкой сосной и карликовой берёзой.
Михаил шёл по морошечнику, утопая в длинных кочковатых мхах, на которых краснели ягоды прошлогодней клюквы. Воздух был напоен приятным дурманящим запахом багульника.
Чтобы не засасывало в трясине ноги, старался идти быстро. Солнце светило ему в спину. В небе звенели жаворонки. Приближалось время белых ночей.
По мере приближения к озеру лес становился всё выше и всё суше под ногами почва. Ступив на сухое место, Михаил остановился передохнуть. Нежными красками оживающей природы расплескалась по земле буйная северная весна…
А вот и озеро.
Когда перед ним открылся этот зеркально-голубой простор, им овладело странное волнение перед этой нетронутой красотой – такое же, как в час признания любви Наташе.
Солнце светило в спину, и берег, на котором он стоял, был в тени деревьев. Зато противоположная сторона озера вся была залита солнечным светом и отражалась в воде во всём своём величии настолько чётко и сказочно красиво, что всё это казалось добрым волшебством.
Прибрежная поляна окружена светло-зелёными холмами, на них стройные пирамиды тёмно-зелёных кустов вереса и маленьких пышных ёлочек, словно сбегающих с кручи на берег. Большая, раздвоенная от самого корня берёза врезалась своими голыми вершинами в бледно-голубое небо. Ложбина слева и справа от этого холма заросла ольшаником, и на его фоне ярко желтела цветущая верба. Слева от поляны – тоже холмы, усеянные мелким сосняком и ёлочками, сбегающими к обрыву. У кромки обрыва, как бы любуясь на своё отражение, нагнулись к воде сосны. На самой высокой вершине холмов среди зарослей ольхи и берёз, как часовой, высится огромная стройная сосна с густой и причудливой кроной.
А справа от поляны, через речку, вытекающую из озера, смотрится в озеро деревенька, над ней в голубом небе застыл белый серп луны. А дальше на север, где, должно быть, садится солнце, в тумане мерцает бесконечная гладь озера Верхнего. От него над Нижним плывёт струйка тумана. Из тумана слышится стук весла о лодку и плеск воды. И вскоре показывается челнок с рыбаком. Управляемый одним веслом, челнок устремляется к берегу.
Ещё не веря, что всё это – не сон, Михаил сошёл на прибрежный песок к хрустально чистой воде. На песчаном дне просматривались разноцветные округлые камни и мелкие водоросли. Стайка рыбок врассыпную бросилась в глубину. Плеснул себе ладонями в лицо водой, и вдруг слева из затенённой стороны озера поднялась стая диких лебедей и полетела по кругу, набирая высоту, выстраиваясь в цепочку, направилась в сторону озера Верхнего.
Резкий стук насоса старой водокачки вывел его из состояния зачарованности, и в ту же минуту с южной стороны озера поднялась ещё одна стая диких птиц, поблескивая оперением, бреющим полётом пронеслась вдоль освещённого солнцем берега и опустилась на воду в затопленных половодьем ивняках.
Михаил направился к водокачке. Но прекрасное чувство восторга не покидало его – чувство такое, будто заново родился…

Где солнце в озере живёт…

Дочь Людмилы, Светлана Малышева, живёт и работает в Архангельске, землякам она известна как поэтесса, выпустила несколько стихотворных сборников. Есть у неё стихи и о малой родине, в одном из них своеобразно отразилась тема озера:

Уйти от шума, суеты,
Из плена сплетен,
Туда, где травы и цветы
Сплетают сети,
Где солнце в озере живёт
Хрустальным храмом,
Где розовые шали шьёт
Закат туманом,
Ласкающих шелков земли
Щекой коснуться –
Уйти в святыню тишины
И не вернуться.
Светлана Малышева. Архангельск.

Текст книги рабочий, не окончательный, автор обращается к читателям этой электронной версии с просьбой делать замечания для улучшения книги по содержанию и форме. С.Н.Конин

Тайны озера Белого

У каждого нашего озера есть свои загадки и тайны.
Озеро Кубенское наверняка не ледникового происхождения, оно как провал, похоже в этом отношении на озеро Глубокое. Ребячьи ватаги довоенных лет любили ходить на Кубенское – похрабриться перед ребятами и за клюквой. Еще и теперь идешь вокруг того озера не по тверди – почва зыбкая, колышется. А тогда, 80 лет назад, под дерном была даже не трясина, а чистая вода, к тому же столь глубокая, что ребятишки, проделав в дерне дыру, ныряли туда. Забава, надо сказать, опасная. Нырнуть нетрудно, но вдруг да не сразу найдешь «полынью» да запутаешься в водорослях и дыхания уже не хватает... Зато приходил навык не терять голову, пересиливать панический страх.
Кубенское опасно было не только для ныряльщиков, берег не зря звался гиблым местом, можно запросто провалиться. А манил берег многих, еще бы: царство морошки! Деревенские деды, наведавшись в Коношу, сплетали внукам широкие лапоточки, и в тех лаптях-мокроступах ребята смело отправлялись с кузовком по ягоды.
Озеро примечательно и составом воды. Ещё и сейчас в ней много щёлочи, а на заре появления улиц в районе озера, вода была настолько насыщена щёлочью, что белье выцветало буквально за время его стирки.
Озеро Коношское (Коношевское) знаменито тем, что из него вытекает речка Коноша, давшая имя нашему посёлку.

А ещё в нынешних пределах Коноши имеется озерко, не столь широко известное, но не менее интересное, например, своим двойным дном. Это озеро Белое. Деревня Верхняя стоит между Верхним и Нижним озёрами, для неё эти озёра – жизнь, потому как её колхозная жизнь была немыслима без рыбы на столе и на продажу. А к соседнему озеру Белому в деревне относились как к заколдованному месту. Старик Черепанов в деревне Верхней как-то рассказывал мне историю про сельчанина, которого, как он ни отказывался, выбрали председателем колхоза, и он воспринял это как великое горе. Не помню, в какие годы это происходило, во всяком случае в 30-е годы такая должность была опасной – могли подстеречь из-за угла, а в 40-50-е годы деревни были настолько разорены, что быть председателем колхоза – это оказаться между двух огней: сельчане винили за свою нищету председателя, власти требовали от него выполнения госпоставок, налогов, подписки на займы… В общем, прямо с собрания новоиспечённый председатель побежал в озеро Белое топиться. В Нижнем и Верхнем топиться не дадут, а Белое – в лесной глуши. Но мужики угадали его намерение и бросились следом…
Оказывается, про озеро Белое известны истории и не столь тягостные.
Коношанин Юрий Алексеевич Киселёв не раз знакомил меня со своими охотничьими рассказами. С детства Юрий пристрастился к охоте и рыбалке, этой страсти остался верен на всю жизнь. Известен в Коноше как настоящий следопыт, большой знаток природы и повадок зверей и птиц. Как нередко бывает в среде заядлых охотников и рыболовов, Юрий Алексеевич – хороший рассказчик, в чём я давно убедился. Вот и попросил его поискать в памяти обо всём услышанном что-нибудь о наших озёрах. И он выполнил мою просьбу. Рассказанная им в 2009 году легенда об озере Белом по литературной подаче и романтичности под стать легенде об озере Святом в Ротковце (приведена в книге о Ротковце).

Об этом маленьком озерке к югу от Коноши я слышал в детстве интересную легенду. Как это было – расскажу по порядку.
Однажды, дело было в июне, стоял на крыльце и смотрел, как с юга наплывало грозовое облако. Уже видны на горизонте всплески молний, туча всё больше закрывала небосвод, упали первые капли дождя, и вот уже с неба полился поток воды.
Перед началом грозы по улице прошёл человек в дождевике и резиновых сапогах, с удочкой в руке. Он направлялся на Белое озеро, от околицы Коноши оно совсем недалеко. Летом дождики бывают часто, и каждый раз я наблюдал эту картину с рыбаком.
Отшумела гроза, опять сияет солнце, и где-то часа через два-три этот же человек снова проходит по нашей улице, неся на куконе 4-5 крупных окуней. Какой мальчишка не позавидует этому счастливчику…
Я часто бывал на Белом озере и тоже пытался поймать таких окуней, но мои попытки оканчивались неудачей. Утешало лишь то, что «шантрапы» (так мы, мальчишки, прозвали мелких окуньков) всегда ловил десятка полтора. Но стремление поймать больших окуней не угасало, и теперь при каждой приближающейся туче я уже был на озере и ждал того человека-загадку, чтобы своими глазами увидеть – как, где и чем он ловит окуней. Лето на исходе, а я так и не смог раскрыть эту тайну.
И уже в самом конце лета произошло неожиданное. Мы вновь встретились на озере. Я стоял на своём чупасе метрах в 30 от этого человека и, как всегда, ловил «шантрапу». Он не обращал на меня внимания и занимался своим делом. Но вдруг мой кумир-рыбак поднял якорь и направил ко мне свою долблёнку-чупас. «Здорово, рыбак. Как дела, успехи? – спросил он. – Давно смотрю на тебя. А ты, оказывается, паренёк настырный и не боязливый. В общем, сматывай удочки, рыбалка на сегодня кончилась, домой пора. Подгребай к берегу, вместе пойдём»
На берегу он заговорил снова: «Вот что, малец. Вижу, хочется тебе хорошей рыбалки, но, как понимаю, ничего не получается. Ну, да ладно. Давай знакомиться. А то столько вместе на озере пропадаем, а как друг друга зовут-кличут – не знаем. Матвей я. Дед Матвей».
Я назвал себя.
«Ну, вот и хорошо, познакомились, значит. Теперь давай посудинки в порядок приведём, на бережок их вытащим да пойдём потихоньку, а я тебе расскажу по дороге то ли бывальщину, то ли легенду. Сам слышал от моего деда, а ему отец его сказывал. Давно это было…»
Вот его рассказ.
Создатель по всей земле раскидал где леса и болота, где пустыни и горы, реки, озёра, моря… Про птиц, зверей разных тоже не забыл. Остался у него небольшой кусочек незанятой земли. И решил он: пусть тут будет хоть болото. Сосен насадил, мохом покрыл, ягодниками украсил. А на краю болота, у самой горки, ещё прогалинка осталась. Негоже быть болоту без озера или ручейка да ключей подземных. И создал он на том пустыре озеро. Совсем небольшое: всего-то метров 500 в длину да 200 в ширину. Ручей к нему провёл, на другом берегу выход сделал. И окуней запустил в озеро.
Только вот какая незадача вышла: уже поздняя осень, заморозки пошли. Промёрзнет озеро – окуньки погибнут. И тогда Создатель закрыл озеро поверх воды мхами болотными. А вскоре и снежок пошёл, всё стало белым-бело. И сказал Создатель: пусть это озеро Белым называется.
Пришла весна, всё кругом в зелёный наряд оделось. А озеро так и осталось белым. Будто инеем покрылось. Талой водой до краёв наполнилось, а вода такая чистая да прозрачная – брось монету, её видно на дне, как на твоей ладони лежит. Окуньки выжили, молодь стайками бегает по озеру.
А тут такая история получилась: мох, положенный на озеро осенью, так и остался в нём, когда вода прибыла, – не утонул и наверх не выплыл. Образовалось второе дно. Так что двойное дно Белое озеро имеет.
Вот в этом-то двойном дне и весь секрет. А секрет не каждому открывать можно, потому как не любит озеро жадных да корыстных…
Не зря рыбалка удачной бывает перед дождиком, особенно в грозу. Рыба прячется, не ходит. А почему? Дождиком да ветром разных насекомых на воду много садит, а рыбе только этого и надо – кормится. Да ещё чистая дождевая вода озеро пополняет. Вот в этом и заключается секрет: после дождя открывается «окно» в верхнем дне и чистая вода и воздух ко второму дну устремляются. Крупный окунь в это время наверх выходит. Но далеко от «окна» не идёт, чтобы не опоздать в своё нижнее жильё вернуться, когда «окно» затянется. И каждый раз «окно» открывается в разных местах. В каких – это знать надо…
Дед Матвей раскрыл мне секрет, и я ловил больших окуней в местах, на которые он мне указывал.
Тот секрет, как и наказывал дед Матвей, я только одному своему другу рассказал, но друг после школы уехал. А вскоре и я перестал ловить окуней. Пришли люди с техникой, рядом с озером карьер открыли, мелиораторы перекопали болото канавами вдоль и поперёк, а еще через какое-то время бывший карьер свалкой стал. В Белом появились щука и сорога, а окуню в нём не понравилось. Дно и вода потемнели, меньше стало лилий белых, зато полоса тростника стала шире…
Но ещё можно в летний солнечный день увидеть красоту озера Белого, хоть и не в первозданном виде. С белым мхом на дне, чистой водой и цветущими лилиями.